Город Брежнев (Идиатуллин) - страница 395

Говорили в основном об убийстве в первом комплексе. Постоянно, по кругу, с новыми подробностями. Я, пока лежал в больнице, выслушал штук пять версий, одна красочней другой. Десять человек с ножами забежали в лифт, закрылись и айда резать друг друга, пока лифт от перегрузки и тряски не рухнул, все насмерть, следствие КГБ вело, потом трупы сожгли, а информацию всю засекретили, всех, кто расскажет, посадят на три года. Я уж на что доверчивый, и то не поверил, потом со смехом Таньке рассказал. А она заплакала. И только тут я узнал, что Витальтолича убили.

Потом мне рассказали подробности – папа специально узнавал. Там была какая-то запутанная история: Витальтолич то ли помешал, то ли хотел разоблачить банду, которая поставляла в Брежнев оружие, в том числе огнестрельное, устроила несколько преступлений и пыталась втянуть в свою деятельность подростков. Члены банды решили сбросить Витальтолича в шахту неисправного лифта, выдав это за несчастный случай, но он начал сопротивляться, и его зарезали, а потом уже скинули. Но он успел схватить главаря и упал вместе с ним, так что оба погибли.

Главарю повезло, что разбился, – так бы расстреляли. Дружков его посадят, наверное. Они сперва все отрицали, говорили, что просто хотели проучить Витальтолича, но потом признались – в том числе и в том, что главарь убил капитана Хамадишина.

Папа, когда это пересказывал, положил мне руку со скрюченными пальцами на плечо, но я все равно сильно вздрогнул и посмотрел ему в глаза. Долго смотрел, пока слезы не выступили – не только у меня, но и у него. Папа отвернулся и твердо сказал:

– Вот так.

– Что за капитана? – спросила мама. – Это милиционера того, что ли? Жалко, хороший мужчина, он перед нами выступал. И этот мальчик, Виталик, умница, красавчик, он же еще и земляк мой, а так и не познакомились толком – его-то за что? Ужас, ужас.

Папа крякнул и быстро посмотрел на меня. Я пожал плечом и через силу улыбнулся. И не стал ничего говорить. Никому. Никогда.

Я же обещал.

Вздрогнул только, когда мама сказала:

– Мистика все-таки какая-то: два таких страшных преступления подряд, ни с того ни с сего, на пустом месте – и в обоих нож и лифт.

Папа обнял маму и велел про это не думать, потому что ей нельзя волноваться. А мне волноваться можно, поэтому я долго думал, мистика это или что. Так и не придумал ничего.

Гетмана вроде тоже посадят – мне Ренатик сказал. Еще сказал, чтобы я больше в их комплекс не приходил. Я спросил: ты нюх потерял, малой? А он стоит смотрит, дерзкий такой. Совсем края попутал. Ладно, простим пока, а там посмотрим.