Спрашивать, что это такое – замаскированное оружие инопланетян или последствия автокатастрофы с участием двадцати бетономешалок, которые дешевле было изукрасить как получится да и оставить, чем убрать, – у Марины не было ни сил, ни охоты. Она подошла к бортику, с опаской смочила ладошки и провела ими по щекам и лбу. Вода была прохладной и довольно чистой. Хотелось сесть на бортик и поболтать горящими ногами – за лето совсем от каблуков отвыкла, – но было неудобно. Да и следки с туфлями на мокрые ноги надевать жалко, а ждать, пока высохнут, – долго. К тому же мимо вразвалочку прошел странный то ли мальчик, то ли парень – невысокий, стриженный налысо, в очень широких штанах и олимпийке, – посмотревший на Марину так, что она поспешно выпрямилась и одернула юбку. Парень неприятно ухмыльнулся и прошаркал потерявшими цвет замшевыми «адидасами» мимо.
Марина прицельно осмотрелась, выбирая, у кого спросить дорогу, чтобы не нарваться опять на слишком остроумную дурынду, увидела на горизонте застывшую стрелу башенного крана и, мысленно застонав, направилась в ту сторону. И уже через пять минут разглядела метку 1/19, крупно намалеванную белой краской на одной из новеньких шестнадцатиэтажек, осененных крановой стрелой. Гордись, Данилова, что не Сусанина.
Общага была пустой и гулкой, и пахло в ней не общагой, то есть мусором и подкисшим супом, а штукатуркой и краской. И комендант, в отличие от нормальной общаги, нашелся сразу, за первой же дверью от входа. Вернее, комендантша, довольно молодая, довольно миловидная, довольно полная и довольно недовольная тетенька слегка за тридцать, в джинсовом платье-комбинезоне и перманенте. Перманент был ужасным, костюмчик тесноватым, но вроде фирмовым, а комендантша толковой. Она быстро просмотрела документы Марины, заставила ее подписаться в паре тетрадей и предложила выбрать между комнатой на шестом с половиной или десятом этаже. Марина честно попыталась найти скрытый подвох, ничего не придумала и спросила про открытый – про лифт. Лифт не работал, и Марина уверенно предпочла шестой этаж.
– Ну пойдемте, – сказала комендантша, вроде как не глядя выдернула из ящика стола пару ключей на колечке и повела Марину к первому в жизни собственному и единоличному жилью. Она ковыляла по лестнице вперевалочку и не очень быстро, и Марине одновременно хотелось придать пухлому заду ускорение легким пинком – и ухватить джинсовый подол, чтобы мощные белесые ноги не вели к мечте слишком быстро.
Марина давно придумала, как будет выглядеть ее первая комната – совсем ее, Марины, без сестры, без соседей и без права входить туда посторонним, будь они хоть мамой с папой. Комната придумалась светлой, с прильнувшей к потолку люстрой, репродукцией Сальвадора Дали на стене, диванчиком, узким столом, узким шкафом при ростовом зеркале – и кучей свободного места. Чтобы можно было быстро входить и выходить, размашисто примерять самые просторные плащи, заниматься йогой – и вообще чувствовать себя хозяйкой, а не одним из предметов мебели, осторожно перемещающимся относительно других предметов.