После ночного марш-броска подразделения 175-го полка, в состав которого были включены оставшиеся в живых бойцы и командиры гарнизона по охране мостов через Маныч, на первом привале в балке под Сальском услышали из уст комиссара полка содержание приказа Сталина № 227 от 28 июля 1942 года.
Николай Дмитриевич сквозь полудремоту слушал и не слушал длиннющий приказ. Не верилось в то, о чем говорил на берегу Маныча политрук: о расстреле отступающих без приказа командира. «Оказывается, на самом деле есть такой». Когда комиссар зачитывал документ, он не особо вникал в смысл, кого и за что будут снимать с постов и отдавать под суд, к нему это не относилось. А потом сквозь затуманенное сознание четко услышал:
— «Пункт «бэ». Сформировать в пределах армии три-пять хорошо вооруженных заградительных отряда (до двухсот человек в каждом), поставить их в непосредственном тылу неустойчивых дивизий и обязать их в случае паники и бесконтрольного отхода частей дивизии расстреливать на месте паникеров и трусов и тем помочь честным бойцам дивизии выполнить свой долг перед Родиной.
Пункт «вэ». Сформировать в пределах армии от пяти до десяти (смотря по обстановке) штрафных рот (от ста пятидесяти до двухсот человек в каждой), куда направлять рядовых бойцов и младших командиров, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, поставить их на трудные участки армий, чтобы дать им возможность искупить кровью свои преступления перед Родиной…
Сонное состояние как рукой сняло.
Вечером 28 июля Шведов получил письменное распоряжение о назначении его командиром отдельного заградотряда на тылах 37-й армии в соответствии с приказом Сталина № 227. В документе говорилось о временном откомандировании «…для оказания помощи подразделениям войск НКВД по охране тыла Донской оперативной группы в наведении порядка в прифронтовой полосе».
На пяти ЗИСах рота с утра следующего дня выехала в направлении Элисты.
Покачиваясь на ухабах проселочной дороги, машины быстро катили на юг, поднимая густые клубы пыли. Анатолий пытался расслабиться, освободиться от душевной и физической усталости, вызванной суетой и хлопотами вчерашнего вечера. Он закрывал глаза, считал до ста, потом в обратном порядке, но навязчивые воспоминания не покидали.
«Дернула меня нечистая сила навестить Зину перед отъездом, — рассуждал он. — Хотелось просто распрощаться накоротке, не сдержался».
Анатолий до мельчайших подробностей помнит все, что произошло. Они сидели с Зиной на скамеечке под пыльным кустом сирени, взял ее за руку, она не отстранилась. И тут появился Сергей. Он остановился нерешительно в двух-трех шагах, с удивлением глядя то на одного, то на другого.