Старшину Бодрова только что назначили командиром отделения курсантов взамен отчисленного за неуспеваемость старшего сержанта Загоруйко. Работал тот до войны на мясокомбинате в охране, был членом партии, хорошим хозяйственником, а с учебой не справился.
Курсанты уже готовились покинуть балку, когда взводный наблюдатель испуганно сообщил, что в направлении их расположения на небольшой высоте идет пара «юнкерсов». Кто-то крикнул: «Воздух!» Все бросились врассыпную. Но старшина Бодров остановил своих подчиненных.
— Отделение, стой! К бою! — раздался его голос в нарастающем гуле авиационных моторов. В считанные секунды подразделение ощетинилось стволами карабинов, изготовилось для ведения огня. Когда над балкой появились двухмоторные самолеты со свастикой, командир отделения дал команду: «Огонь!» Десять выстрелов прозвучали почти одновременно, потом еще и еще раз. Разрозненную стрельбу начали вести и курсанты других отделений. И тут один бомбардировщик вдруг задымил, стал терять высоту, в полукилометре за балкой рухнул на скошенное хлебное поле и сразу же полыхнул столбом пламени. Из охваченной огнем машины выпрыгнули двое и заметались по открытому полю, а когда увидели приближающуюся цепь красноармейцев, подняли руки и пошли навстречу.
В своем большинстве курсанты отделения впервые видели противника. Они окружили летчиков и смотрели на них как на людей из другого мира. Бледные, испуганные, г подрагивающими опущенными руками, они вызывали чувство жалости. Красноармейцы опустили карабины, не было злобы и неприязни в их взглядах, лишь одно любопытство. Вроде бы уж и не враг перед ними, который только что бомбил, убивал, разрушал. Расея! Но когда один из летчиков, глядя исподлобья, потянулся рукой к кобуре пистолета, ему тут же в грудь уперлось несколько штыков. Пленный достал никелированный вальтер и передал его в руки Сергею.
Вместе со взводом пленные проследовали на окраину города. Еще чувствовалась утренняя прохлада, только что осела пыль от взрывов бомб. Кругом тишина и въедливый запах гари. С трудом узнавалась местность. Ведь именно здесь всего несколько дней назад учебный взвод осваивал движение ночью по азимутам. Вот то место, где стоял дом. Теперь его нет, все сгорело. Сергей до мельчайших подробностей вспомнил, как они с напарником выверяли азимуты, проходя мимо. В доме царило тогда веселье.
Как им сказали, хозяин приехал на пару дней на побывку. Пели казачьи песни, красиво пели:
Разваленные мои санишки,
Ванюша в них сидел.
Пока кудри, они у нас вьются,
Будем девушек любить.