— Товарыш Бодров поступил разумно, — заключил Ляшкевич после выяснения сути дела, — неизвестно, какие ему придется выполнять задачи даже завтра.
Успех окрылил Сергея, но неприятный осадок от разговора с начальником штаба долго еще не мог выветриться. «Не везет мне со штабными». Чтобы не нарваться еще на какую-нибудь неприятность, он раньше, чем другие подразделения, выехал на выполнение задачи на двух ЗИС-5.
До первой же деревни по намеченному маршруту доехать на автомашине не смогли. По сводкам, населенный пункт еще вчера был освобожден от оккупантов. Снег выше колен, машина непрерывно буксует, ее то и дело подталкивают бойцы. Последние километра два шли пешком по глубокой балке. Практичный Волынов где-то уже раздобыл пару валенок и теперь впереди прокладывает путь, бойцы гуськом, след в след, идут за ним. Мороз. Но в движении он особо не заметен. Снег искрится всеми цветами радуги, затрудняя наблюдение. Бросается в глаза безжизненность окружающего мира: ни души, ни следа, даже звериного.
Наконец показалась укрытая толстым белым покрывалом крайняя хата. Постучали в маленькое оконце. Вышел невысокого роста дед с всколоченными седыми волосами, согбенный, жалкий, в серого цвета кожушке и стоптанных валенках.
— Дед Тимофей, — представился он, — цыган Тимоха по-деревенскому.
— Почему цыган? — с неподдельным удивлением спросил Сергей. В стоящем напротив человеке вообще трудно было определить национальную принадлежность.
— Я и есть настоящий цыган. Живу здесь, кую помаленьку в кузнице.
На верхней губе у деда большая сизо-красного оттенка опухоль.
— Это у меня рак, — пояснил дед Тимофей, указывая на губу, — дохтур так сказал. Ты не знаешь, как его лечить? — обратился он к Сергею. — Болит проклятый.
— Не знаю, дедушка Тимофей, — ответил растерявшийся от такого вопроса командир взвода, — а этот «дохтур» почему не сказал, как его лечить?
— Уехал он куда-то.
— Почему, деданя, людей-то не видно? Пустота вокруг, тишина.
— Схоронились все от немцев: кто в ямах, кто в лесу живет. Меня не трогают, я никому не нужен.
— А собаки почему не брешут?
— Так их всех оккупанты перестреляли.
— Скажи, дедушка, а сейчас немцы в деревне есть?
— А куда же им деться, тута они. В сельсовете, по-ихнему — в управе, гам и сидят. Вон в том доме. — Дед показал рукой на здание, стоящее несколько на отшибе.
— К бою! — подал команду Бодров.
Бойцы рассредоточились вдоль плетня и сарая, залегли в снег, недоуменно поглядывая на командира.
— Немцы здесь, — передал по цепи командир взвода. — Сколько их, дедушка?
— Ды голов пятнадцать, а то и более. Там с ними два наших полицая и староста.