Вскоре заместитель командира взвода привел невысокого изможденного человека в рваной ватной телогрейке, таких же брюках и вконец изношенных валенках. Казалось, его большая голова едва удерживается на тонкой шее.
— Кто такой? — обратился командир взвода к Волынову.
— Говорит, тутошний председатель сельсовета.
Приведенный робко смотрел на командира войск НКВД. Глубокие борозды вдоль щек делали его лицо вытянутым. Он еще до войны побаивался этого слова — НКВД.
— Что же вы там стоите? — обратился Бодров к вошедшему. — Если вы действительно председатель совета, ваше место во главе стола. Вы местная власть.
— Какая я власть? — застенчиво улыбнулся тонкошеий.
— Самая что ни на есть настоящая. Где печать сельсовета?
Сергей вспомнил, что у председателя в Горшовке была такая.
— Вот она у меня.
— Печать государственная. Идите и садитесь на свое место. Вы — советская власть здесь.
Председатель послушно приблизился к столу, постоял в раздумье, гладя на забрызганный кровью грязный пол, и сел на указанное место.
— Теперь подумайте, что и как сделать, чтобы восстановить здесь законную власть и наладить работу в колхозе.
— Я не знаю, с чего начинать.
— Тогда слушайте и делайте, что я вам скажу. — Младший лейтенант достал из планшета лист бумаги и красным карандашом написал:
Приказ
По деревне Кроличий Лог от 8 декабря 1941 года.
— С сего дня в деревне восстанавливается советская власть.
— Сельскому совету и колхозу с 9-го числа приступить к прерванной оккупантами работе.
Председатель совета (Крюшин).
Представитель от войск НКВД (Бодров).
Сергей поставил свою подпись, то же сделал и Крюшин. Председатель немного помедлил, достал печать из кармана, послюнявил ее на ладони и приложил к приказу.
— Так вернее будет, — оживился он.
— Завтра проведите с утра общее собрание граждан.
Приказ вывесили возле входной двери.
Взвод ночевал во второй, не разрушенной, комнате сельсовета с печкой, дровами и топчанами. Это тоже трофей с чужим кисло-вонючим запахом. Здесь размещался немецкий гарнизон.
Командир взвода приказал содрать со стен и сжечь немецкие журнальные картинки, а комнату хорошо проветрить.
Часовые и патрули в валенках, тулупах, так же экипирована охрана военнопленных на расчистке дороги для автомашины, остальные отдыхают в теплой комнате. Жить можно!
Утром рано Бодров отправил автомашину с пленными и старостой в штаб. Волынову наказал, чтобы немецкие автоматы передал лично начальнику штаба.
Когда взошло солнце, у правления собралось десятка четыре граждан, в основном женщин. Из мужчин лишь председатель совета и двое на костылях. Подходили люди, кланялись бойцам в пояс, молча настороженно, даже робко входили в помещение сельсовета, озирались по сторонам, как бы ожидая подвоха. Объявился и председатель колхоза — дородная баба лет под пятьдесят с большими мужскими руками. При ее появлении односельчане подтянулись, прекратили лузгать семечки. Чувствовалось уважение. Приковылял и дед Тимоха, бойцы встретили его как доброго знакомого, усадили в первом ряду.