С любовью, Виллоу
Когда заканчиваю, я кладу ручку и оставляю записку на кухонном столе. Бек остается рядом со мной все время, держит меня за руку, уверяет, что я в этом не одна.
Это для меня совершенно новое чувство, то которое я приму.
Когда мы выходим из дома, я понимаю, у меня есть последняя проблема, о которой нужно позаботиться.
– И «Мерседес» возвращается, – бормочу я, нахмурившись, когда его дверь открывается, и вылезает мой папа.
Бек отслеживает мой взгляд, а потом его рука стискивает мою руку.
– Давай просто сядем в машину. Ты не обязана с ним разговаривать, если не хочешь.
Я, правда, не хочу. В то же время, я знаю, что отсутствие финала меня съест.
– Я просто скажу ему, чтобы он оставил меня в покое.
Я стартую к своему папе, потянув Бека вместе с собой, и он следует без сопротивления.
– Привет, – говорит он, когда я его достигаю. – Я очень рад, что поймал тебя. Я знаю, ты хочешь, чтобы я оставил тебя в покое, но я бы очень хотел с тобой поговорить.
На нем рубашка с засученными рукавами, брюки, и офигенно блестящие туфли. Интересно, уехал ли он только что с работы. Интересно, где он работает. Мне интересно узнать много всего, я не знаю о нем ничего, кроме того, что он ушел от своей семьи, не оглядываясь назад.
– Я просто хочу тебе сказать, что никогда не хочу с тобой разговаривать, – говорю я, капельку расслабляясь, когда Бек поглаживает пальцем по внутренней стороне моего запястья.
– Глубоко дыши, – шепчет Бек, предупреждая меня о моем паническом дыхании.
Я делаю то, что он говорит. Воздух вдохнуть. Воздух выдохнуть.
– Виллоу, пожалуйста, просто дай мне несколько минут, – умаляет отец, подходя ко мне.
Я делаю шаг назад, натыкаясь на Бека.
– Ты не заслуживаешь нескольких минут, – говорю я ему. – И если ты хотел эти несколько минут, ты мог бы получить их тринадцать лет назад.
– Я об этом знаю, – говорит он, нервно теребя свои рукава. – Я знаю, что все испортил. Я действительно это делаю. Но парень, которым я был тогда ... Я больше не он.
– Тогда кто ты? Потому что все, что я знаю – это мужчину, который оставил меня с ужасной матерью.
Он проводит рукой по лбу, словно в недоумении из–за этих слов.
– Вплоть до нескольких недель назад, я не понимал, насколько плохой была твоя мать. И вплоть до тех нескольких лет назад, я никогда не думал о тебе или твоей маме, был слишком пьян, чтобы беспокоиться. Потом со мной что–то случилось, это стало настоящим откровением, поэтому я протрезвел и понял... – он прерывисто выдохнул. – Я понял, как сильно я облажался со своей жизнью за последние два десятилетия. И не только со своей жизнью, но и с жизнью своей дочери.