– Нет… но ты обходился тем, что просто сдавал тесты в течение нашего выпускного года.
– Эй, не моя вина, что тесты были такими чертовски простыми. И если я могу сделать их в лучшем виде без того, чтобы выполнять домашнюю работу, тогда зачем её делать!
Она пожимает плечами.
– Не знаю… думаю, я вроде как понимаю твою точку зрения. Хотя я бы никогда не справилась, поступая также.
Я нагибаюсь и легонько дергаю прядь ее волос.
– Конечно же, ты могла бы. Ты самый умный человек, которого я знаю, – я дарю ей косую улыбку. – Просто ты – трудяга.
Ее лицо кривится.
– Хотя иногда мне хочется, чтобы не была ею.
– С каких это пор? – я слежу за ее глазами, интересуясь, что беспокоит ее сегодня вечером.
– Не знаю… полагаю, всегда, – она пожимает плечами, теребя свои ногти. – Я лишь думаю, что жизнь была бы намного легче, если бы я постоянно не старалось так сильно и просто не беспокоилась бы ни о чем.
– Это не так, – говорю я ей. – Поверь мне, я знаю.
Она дарит мне взгляд, тот, который говорит, что она практически защищает мое поведение бездельника и поглаживает мое эго.
– Ты – не лодырь. Ты просто не любишь тратить свое время, занимаясь тем, что не нравится. Но ты так усердно трудишься и всегда делаешь то, что любишь, – она вздыхает, прислоняясь головой к окну, витая в своем маленьком мирке. – Жаль, что я не могу проводить свою жизнь, больше развлекаясь и меньше нервничая.
– Ты можешь, – я тянусь и кладу свою ладонь поверх ее. – Тебе лишь надо прекратить так сильно обо всем волноваться.
– Ага, но у меня не только я, о ком стоит волноваться, – бубнит она, ее рука подергивается под моей, но она не убирает ее.
Нас окутывает тишина, Виллоу пристально вглядывается в окно, потерянная в мыслях, возможно, напряженная из–за своей машины, ее мамы, школы, счетов. В восемнадцать лет у нее больше ответственности, чем у большинства людей за всю жизнь. Мне бы хотелось, чтобы я мог снять с нее чуть–чуть груза, но она редко принимает мои предложения о помощи. Я люблю ей помогать. Я бы хотел, чтобы она прекратила быть такой упрямой и разрешила мне починить ее машину, чтобы я перестал волноваться о том, что она может попасть в другую ситуацию, похожую на сегодняшнюю. До тех пор пока она не починит свою машину, я проведу ночи, беспокоясь о ее безопасности.
С другой стороны, к этой стороне своей жизни мне стоило бы привыкнуть.
Даже с момента в младшей школе, когда мы только стали друзьями, я чувствовал необходимость защищать Виллоу, тогда, как другие дети дразнили ее из–за того, что на ней старая одежда и очки, которые были слишком большими. Плюс ко всему, она была такой застенчивой и редко могла постоять за себя. Это быстро стало моей работой, и я проводил свои школьные перемены, удерживая на расстоянии любого, кто посмел пройти мимо нее на детской площадке. Хотя в течение средней школы дни моей охраны уменьшились, в большей степени потому, что Виллоу изменилась.