Я останавливаюсь у подножия своей кровати и опускаюсь на матрас.
– Поверь мне, этого никогда не случится.
– Если ты так говоришь.
– У меня есть самоконтроль, ты знаешь.
– Ха! Намекая, что у тебя есть самоконтроль, ты имеешь в виду, что думала об этом.
– Я этого не говорила, – жалуюсь я. – Так что перестать нести это дерьмо.
– Обманщица.
– Королева драмы.
– Девушка, которая хочет, переспать с Беком.
– Винтер…
– О, Боже мой, думаю, я собираюсь проколоть пупок, – она кричит сквозь смех.
Закатываю глаза.
– Ты так не сделаешь. Тебе просто не хочется больше спорить со мной.
– Может быть, а может и нет, – дразнит она. – Может быть, я собираюсь изменить свой имидж выпускницы и стать тобой. Я даже сделаю татуировку.
– Что ты подразумеваешь под тем, что будешь как я? У меня нет никаких татуировок.
– Но у тебя много пирсинга.
Я очерчиваю своим пальцем множество серег, тянущихся вдоль моего уха.
– Только в ушах.
– И в пупке.
– Да, только из–за тебя.
– Эй, ты бы не осмелилась, – она тычет в это. – И ты могла бы ее вытащить.
– На самом деле, я не хотела, – признаю я, поднимая нижнюю часть своей рубашки, чтобы взглянуть на бриллиантик, сверкающий выше моего пупка. – После того, как прошла через всю эту боль.
Она смеется с издевкой.
– Так это не единственная причина, по которой ты ее не снимаешь.
– На что ты намекаешь? Я уверена, что ты на что–то намекаешь, – опускаю свою рубашку, затем откидываюсь на локтях. – Ты всегда так делаешь.
– Конечно. В чем смысл жизни, если ты не можешь ни на что намекнуть? – спрашивает она с казалось бы неуместным вздохом. – Но, во всяком случае, все, что я предполагаю, может быть, как и у нашего дорогого, милого Бека, у тебя есть немного мятежной стороны.
– У меня нет ее, – протестую я, вероятно показавшись более оскорбленной, чем должна. – Я никогда не делала ничего мятежного во всей своей жизни, – опять же, мою мать никогда не заботило то, что я делала, поэтому, как я могу быть вообще бунтаркой?
– Может быть, у тебя есть тайная темная сторона, и пирсинг – это лишь тонкий способ показать это.
Беспокойство шевелится в моей груди, как спящий зверь, готовый проснуться и напасть на меня. Бек сказал вчера вечером нечто подобное о переходе на темную сторону. Я настолько очевидна? Если это так, я волнуюсь из–за того, что еще они заметили во мне за последнее время.
– Так, быстрый вопрос. Когда ты возвращаешься из Нью–Йорка?
– Зачем спрашиваешь? Планируешь сделать для меня приветственную вечеринку? – шутит она. – Или ты просто так сильно по мне скучаешь?
– Конечно, я скучаю по тебе, – говорю я, расслабляясь из–за того, что она не сказала ничего по поводу очень заметного изменения темы. – Даже если ты заноза в заднице.