– На каком языке ты говоришь? – подозрительно поинтересовался Муба. – И что ты сказал?
– Я говорил на польском. И сказал, что ты – толстый неумный баран. И жадный к тому же.
– А ты – тупая свинья, и твоя мама… – на арабском грязно выругался Муба.
– Что ты сказал?
– Я сказал, что у тебя совсем не соображает голова и что ты не видишь своей выгоды.
Капитан пожал плечами.
– Послушай, поляк, – араб подошел к капитану поближе, потом остановился и оглянулся на профессора. – Да черт с ним, пусть слушает… давай договоримся. Я поделюсь. В городе за эту девчонку дадут много денег, около трех тысяч долларов. Тысячу я отдаю тебе и твоим людям. Согласен?
– Муба, что вы хотите сделать? – профессор недоуменно заморгал, переводя взгляд с Мубы на девушку и обратно. – Я не понял, что вы хотите продать? И зачем вы ударили этого человека?
– Не твое дело, – отмахнулся араб. Он смотрел на капитана. – Ну, что скажешь?
– Я не продаю людей.
– Я продаю.
– У профессора есть разрешение на раскопки. А у тебя есть разрешение хватать и продавать езидов? Они находятся здесь в качестве смотрителей храма, и их никто не имеет права трогать.
Муба несколько смешался. Он прекрасно понимал, что в храме могут находиться дорогостоящие старинные вещи и что запрет генерала на посещение этих мест был вызван очевидными причинами. Но он также считал, что этот запрет не распространяется на другие предметы, не представляющие собой исторической ценности. Например, на девчонку и подростка.
– Мне не нужен храм, – упрямо заявил он. – Я туда не лезу. Мне нужны девчонка и парень.
– Оставь, Муба…
Муба внимательно посмотрел на капитана, хмыкнул и покачал головой:
– Ну, хорошо…
Он отошел к своим людям.
– Этих надо убрать. Болваны не хотят договариваться и могут пожаловаться генералу, – вполголоса произнес он на арабском, – как только езиды уйдут в дом, постарайтесь расстрелять тех, кто сидит в джипе. Я беру на себя этого выскочку. Не заденьте профессора.
– Эй! – окликнул его капитан. – О чем ты там говоришь?
– Я сказал, чтобы развели огонь и поставили казан. Мы будем готовить обед.
Подросток и девушка осторожно подняли старика и повели под руки с площади. Боевики переглянулись. Один из них восхищенно поцокал языком. Несмотря на заплаканные глаза и растрепанный вид, девушка была очень хороша собой. Густые светлые волосы обрамляли немного кругловатое лицо с правильными чертами, пухлыми губами и темно-синими глазами.
«Вот так, наверное, и выглядели первые арийцы. Их тут осталось немного, на этой древней земле, прямых, чистых потомков ариев, – подумал Сергей, невольно любуясь девушкой. – Поистине, царская красота». В течение нескольких секунд все мужчины на площади, и арабы, и разведчики, молча рассматривали девушку.