Последние слова Ксана выдавливала уже шёпотом, сквозь слёзы. В её глазах стыли ужас и немой вопрос: за что?
— Концлагерь просто… — Воронин присвистнул, его комментарий предназначался только ему самому. — Настоящий концлагерь.
Он перевёл взгляд на девушку. Та, похоже, дрожала уже всем телом, хотя и пыталась не показывать виду. Натерпелась, бедная. «А я ведь, грешным делом, думал, что перевелись на свете такие подлецы, что всех их деды в землю в 45-м положили. Видать, не всех…»
— Ты, девочка… — он осёкся на полуслове. Развернулся и полез в шкаф, вытащил белую коробку с корявой надписью, из которой, покопавшись, вытащил пузырёк с жёлтыми крупинами. Девушка на стуле всё пыталась незаметно унять дрожь.
— Так, — он вытряс крупины на ладонь, отсчитал три штуки. — Вот, бери и глотай. Бери, говорю. Куда? Съешь. Вот так прямо и съешь. Валерьянка это.
— Нет!!! — дико вскрикнула Ксана и отпрыгнула прочь едва ли не вместе со стулом. Предмет скудной меблировки генеральского кабинета грохнул, опрокидываясь, а сама девушка забилась в угол. — Нет, не надо, я не хочу, пожалуйста!!!..
Жёлтые пилюльки покатились по щелястому полу, две тут же провалились.
Воронин почесал в затылке. — «Вот вам и привет.»
— Оксан… Оксана! Ты посмотри на меня. Я тебе не эти твои фашисты. Вылазь, вылазь оттуда.
В дверь деликатно постучали.
— Товарищ генерал, разрешите?
Долговец узнал голос.
— Серёжа! Слышишь меня?
— Так точно, Вячеслав Палыч… — голос за дверью был несколько озадачен.
— Так, Серёжа… Сюда не входи. Дуй к Васюку, пусть травы заварит. Какой? Свободовской, твою мать! Какую я пью, когда ваша братия мне мозги жарит хуже выжигателя? Как заварит, тащи сюда во фляге. Выполнять!
За дверью сорвались с места и ветром унеслись куда-то тяжёлые башмаки.
Он снова обратился к спрятавшейся в углу.
— Оксан… Выходи. Не бойся. Это ж валерьянка была. Не хочешь — не буду давать. Выходи. Сейчас чай пить будем.
«Господи, шо ж я несу такое?..»
Перепуганная Детёныш всхлипывала в своём укрытии. Генерал шагнул ближе, чтобы посмотреть, что там с ней, и вдруг увидел в углу своего кабинета… снорка! Воронин поморгал и понял, почему у него возникло такое видение.
Девушка припала к полу в классической, хоть плакат для новобранцев с неё рисуй, позе снорка, изготовившегося к бою! Подогнутые, готовые в любой момент распрямиться и бросить тело в прыжок ноги, широко расставленные, с уверенным упором на пальцы, руки, пружинно раскачивающийся у самого пола вверх-вниз корпус.
Снорк — и только! Только противогаза на лбу не хватало!