Борис кивком дал понять, что не против. И хотя голова его слегка гудела, он твердо решил, что должен во что бы то ни стало воспользоваться невероятной удачей и вместить в извилины своего мозга все, на что способны они от природы, и даже больше. И, если потребуется, подружиться с этой бесцеремонной Мэй, дабы она помогла ему, астроному Беляеву, усилить мыслительные способности, с помощью тех чудодейственных средств, о которых упоминал Тэо.
– Садитесь вот в это кресло, – сказал инженер-пилот, указывая на некое сложное устройство, лишь отдаленно напоминающее предмет интерьера. – Не рекомендую покидать его во время подъема. Пользуясь метрической системой, скажу, что ускорение этеронефа составит два сантиметра в секунду, что через минуту будет соответствовать скорости идущего человека, через пятнадцать минут – курьерского поезда. Наибольшая скорость этеронефа составляет пятьсот километров в секунду, а крейсерская – двести пятьдесят. Благодаря постоянству ускорения, а также запасам аппергита на борту, вы не почувствуете серьезных изменений в окружающей вас обстановке, однако придется привыкать к мелким неудобствам…
Борис послушно опустился в указанное кресло, которое охватило его множеством пневматических валиков и подушек, а инженер-пилот продолжил рассказ. Он говорил о том, что аппергит в летательных аппаратах не является пассивным устранителем силы тяжести, что в зависимости от нужды, под воздействием переменного магнитного поля, этот жидкий металл способен как облегчать конструкцию корабля, так и утяжелять ее, что в рубку сходятся нити управления многочисленными механизмами, пронизывающими все отсеки корабля. Тэо сообщил также, что корпус этеронефа двойной, что внешняя оболочка его отлита из алюминиево-марганцевого сплава, внутренняя – из материала, о котором на Земле и не слыхали, что-то вроде сверхпрочного целлулоида, что пространство между оболочками заполняет вязкое, упругое вещество, наподобие бакелитовой смолы, которое поглощает кинетическую энергию микроскопических метеоритов, бомбардирующих эфирный корабль в его стремительном полете между мирами. По словам инженера-пилота, в особых резервуарах этеронефа хранятся запасы вещества, которое возгоняется под воздействием энергии, выделяемой цилиндром, и выбрасывается с огромной скоростью из специальных сопел в днище корабля. По сути, этеронеф – это особым образом устроенная ракета Циолковского.
Борис невольно ощутил гордость за своего соотечественника, который открыл тот же способ движения в междупланетном пространстве, что и высокомудрые марсиане. Впрочем, до создания столь совершенного летательного аппарата землянам было еще далеко. Осыпая благодарного слушателя подробностями технического устройства этеронефа, Тэо двинулся в обход рубки. Борис уже заметил, что механизмов управления в ней существенно больше, чем в крошечной лодке. Расположены они были в несколько ярусов, вдоль вогнутых стенок внутренней обшивки, на полукруглых металлических стеллажах. Между ними и бродил Тэо, прикасаясь к многочисленным рычажкам и клавишам. Борис со своего места внимательно наблюдал за его манипуляциями. Впрочем, момент отлета, который не отличался особой торжественностью, он все равно прозевал. И неудивительно, ведь подъем этеронефа, чья громадная масса была уравновешена аппергитом, едва ощущался. В какой-то момент инженер-пилот вдруг повернул большое колесо, похожее на корабельный штурвал, только насаженное на вертикальную ось, приборы тревожно перемигнулись оранжевыми глазками, и полотнища полярного сияния за окнами, казалось, медленно двинулись навстречу.