— А, парень? Может, поменять мировоззрение и сломать стереотип мышления — это ещё не всё?
«Говорю как Герми, но это даже хорошо».
Пока я чищу зубы, парень в отражении скалится, гримасничает, показывает язык, вот только глаза его совсем не меняются. Глубокие зелёные зрачки грустят по тем, кого уже нет, по жизни, которую я веду, по друзьям, о многих и многих вещах, заставляя сердце биться чаще, а руки дрожать. Мысль пронзают болью мою голову, словно невидимые рапиры, разящие точно в темя.
Больно... теперь точно вырвет.
Вода заглушает часть противных мыслей. Тепло успокаивает мои нервы, а вместе с тем сердце снова замедляет свой бег. Мне почти хорошо... ровно до той минуты, как я смотрю вверх. Глаза закатываются, и обморок не даёт мне сойти с ума. Снова вода, только уже холодная, вырывает меня из объятий забвения в другие, менее добросердечные руки. Профессор зельеварения смотрит на меня с нескрываемым презрение, с ненавистью, разбавленной всего лишь каплей беспокойства, и то эта капля скорее не в мой адрес. Он молчит, и это убивает ничуть не хуже язвительных колкостей в мой адрес, унижений и копошения его искалеченного эго в моей душе. Наши взгляды смертельны для нас обоих.
— Если Вы пришли в себя, то можете собирать вещи, мистер Поттер. Сегодня Вы переезжаете, — знать не хочу причин его слов и его тоже знать не хочу, и, видимо, это взаимно. Боль в груди возвращается, а глупости не лезут в голову. Ничего не лезет под таки тяжёлым взглядом.
«Как я могу думать проще, доктор Фоук? Как, вообще, можно думать, когда на тебя так смотрят?»
Мне страшно настолько, что я не могу подняться на ноги. Они отказываются слушаться, и голос подводит, ведь слова звучат в моей голове, а не изо рта. Почему так всегда? Почему, я спрашиваю?
— Вам нужно приглашение в письменном виде? Я могу это устроить, жаль только Пожиратели не испугаются моего почерка. Может быть, Вам удастся убедить их, что смерть одного мальчика не так уж и интересна для их хозяина? Я сомневаюсь в Вашем красноречии. Живее, поднимайтесь, — Снейп резко дергает меня за руку, отчего я безвольной куклой падаю вперёд. И тут до меня доходит.
«Ноги. Не. Двигаются».
— Ноги, — выдавливаю я через сомкнутые зубы. Говорить очень тяжело, так как половину лица парализовало, словно в меня попал петрификус. Неудачный сегодня день.
— Ноги? — Он наступает мне на голень, и я уже готов высказать всё, что думаю по этому поводу, но вовремя останавливаю поток мыслей. Мне не больно. Я их не чувствую вообще. — Поттер, это шутка? Если да, можете не надеяться, вместе с Вами я смеяться не намерен, — похоже, нажим усилился, и я почувствовал лёгкое давление в области бёдер. — Паралич нижних конечностей? Вы должны орать как первокурсница при виде тролля. Совсем ничего не чувствуете?