– Так вот оно что!
– Разумеется. Риск был слишком велик. Нейтрализовать Ключ вместе с его владельцем следовало любым эффективным способом. Мне представлялось, что наибольшие шансы имеет внезапная аннигиляторная атака. Удар большого диаметра с близкого расстояния ни одна защита не держит. Я просил крейсер с самым крупным рефракторным колпаком на борту, а они в итоге прислали целую Ударную эскадру.
– Я… кх-хкх-м, – Штимер звучно прочистил горло, – я правильно понимаю, что предполагалось взорвать наш «Лотос» к чертовой бабушке?
– Безусловно. Успех определялся внезапностью и быстротой удара. Полная аннигиляция люкслайнера заняла бы всего несколько десятков миллисекунд. Должно было сработать. По крайней мере, я очень надеялся.
В беседке повисла тишина. Профессорские планы и надежды требовали некоторого осмысления.
– Вот сколько тебя знаю, никогда ни о чем не предупредишь, – пробормотала Ольга, – ни когда жениться собирался, ни когда погибать тут всем вместе.
– Не ворчи, – Стайн ласково коснулся руки сестры. – Должен отметить, что твой звонок насчет того, что Философ умер, был очень своевременным.
– Но ты так страшно кричал: «А где Шар? А где Шар?!»
– Это было весьма важно. Честно говоря, я не сразу поверил, что он как-то запихал его внутрь себя.
– Философ сам это сказал! – Ольга оглянулась на Биллинга. – Ведь так? И он не врал – это уж точно!
– Да, – профессор одним глотком отпил чуть не половину бокала. – Немного поразмыслив, я пришел к выводу, что это вполне вероятно. Но времени было совсем в обрез – эскадра уже выходила на боевой курс. Я еле успел перенацелить ее, когда тело Философа сплавили этим несчастным флибустьерам. Поэтому повторюсь – твое сообщение было крайне своевременным, и вообще ты – молодец.
– Так что я? Это вот они все сделали, а я, честно говоря, до сих пор не пойму, отчего он помер.
– В самом деле, вы поразительно тонко использовали ситуацию, – профессор внимательно посмотрел на есаула, потом на инспектора, – фактически вы заставили его на мгновение поверить, что выстрел может быть смертельным, и тут же его сделали.
– Нет, – покачал головой Биллинг, – не поверить, а только усомниться на секунду. Ему не надо было горячо верить, чтобы сбывалось.
– Безусловно, вы правы, – кивнул профессор, – одно из определений Ключа – «работник мнений». Все прозрачно, если с синонимами разобраться: работник – исполнитель, мнение – соображение – мысль, так что вместо «работник мнений» вполне подойдет «исполнитель мыслей». Между прочим, во всех своих злоключениях этот Философ, по-видимому, сам виноват. Я имею в виду потерю руки, а потом глаза. Это ему пришло просто в голову, что если волшебную, так сказать, руку оттяпали, значит, и настоящая может отвалиться, ну, Ключ и рад стараться. С глазом – уже по накатанному, само собой получилось. И, опять же, глаз, который по воздуху летал, он видимым был только потому, что у несчастного Философа когда-то на сей счет мысль проскочила. Эта не сильно мудрая идея, что мы ответственны за свои мысли, – она как раз про него. Хотя должен отметить: этот Философ, по-видимому, обладал в высшей степени дисциплинированным умом. Предполагаю, что самый захудалый поэт с богатым и пугливым воображением был бы во сто крат опасней, но когда наш Философ интегрировал Ключ прямо в себя, ситуация стала просто аховой. Между прочим, этот момент даже я почувствовал, хоть и не Б-информатор, а уж когда вы ему это чудо отстрелили, я чуть со стула не слетел, честное слово, а Лис, наоборот, в себя пришел. В чем тут дело – разбираться надо. А кстати, ведь и вы, есаул, должны были мощно почувствовать.