И это возбуждение было заразно.
Я заметил, что наклонился вперёд и затаил дыхание, прежде чем она начала играть.
Она опустила пальцы, проводя ими по струнам. Движение было резким, и звук лопался у меня в мозгу, как спелый апельсин. Ещё я чувствовал, как учащался мой пульс, подстраиваясь под её удары по струнам. Лола по-настоящему пробудилась.
Песня, которую она играла, пробирала меня до самых корней волос. Она опускалась всё ниже и ниже, проникая так далеко вглубь меня, что мне пришлось сдвинуть свой стул.
Она великолепна. Настолько хороша, что её музыка поймала меня в капкан. Она плотно окутала меня, искушая погрузиться в неё полностью, и позволить ей продолжать дальше.
Глаза Лолы закрылись, нижняя губа слегка прижата была к зубам. Она проживала этот момент так, будто он был для неё последним. Мне знакома эта картина: это язык тела того, кто находился в творческом трансе внутри себя.
Малейшее движение, которое она совершала, было целенаправленным. Она перемещалась по гитаре так, словно была миром, в котором проживала всю свою жизнь. Не было ни инструмента, ни песни, существовало только её таинство.
Кто эта девушка? Я задавался этим вопросом, отмечая про себя, что так сильно ухватился за край стола, что кончики моих пальцев побелели. Её осанка отвлекала, спина выгибалась крутой дугой.
Я представил, как её тело могло изгибаться в другой обстановке. Где-нибудь в тёмном углу переулка — голова запрокинута назад, а дыхание растворяется в ночном воздухе.
Черт, спокойно!
Покрутив головой, я щёлкнул пальцами, разрушая заклятье, которое Лола наложила на всех нас. Кольт и Портер открыто пялились, и, более того, начали аплодировать, когда прозвучал её последний звук.
— Твою мать! — закричал Портер, вскакивая и хватаясь руками за голову. — Леди, да вы просто офигенная! Ты принята, ты, реально, принята в …
— Портер, — огрызнулся я.
— … группу, и мне наплевать, что там Дрез должен сказать по поводу всего этого, ты …
— Портер! — Но он проигнорировал меня так же, как и Кольт. Они были слишком заняты тем, что подлизывались к малышке, смеясь и хлопая ее по спине.
Надо отдать должное, её глаза смотрели только на меня. Она не сказала ни слова, тем двум.
— А ты что скажешь? — спросила она с мольбой.
Отбросив ногой стул, я встал во весь рост.
— Ты молодец. Кольт, иди скажи Бренде, чтобы отослала всех прочь.
Он не стал терять время даром. Я принял решение; он и Портер сомневались, что я когда-нибудь уже это сделаю.
Поджарый барабанщик исчез за дверью, оставляя нас троих позади.
Лола находилась в шаге от того, чтобы не впасть в панику.