Нужно было бежать раньше. Когда Акио велел ей возвращаться в замок.
— Стоять! — Громовой рев Тосы перекрыл прочие голоса. — Не будете дергаться, никто не пострадает. — И уже обращаясь к Акио: — Начнешь сопротивляться, и все твои люди умрут!
Даймё ухмыльнулся, не спеша гасить пламя в руке:
— Они — мои вассалы. Их долг — умереть за господина.
Воспользовавшись тем, что все взгляды были направлены на Акио, Мия сделала осторожный шажок в сторону.
Всего пять шагов, чтобы добраться до стены кузни. Спрятаться, уйти с линии огня.
Она не успела добраться до стены. Кто-то схватил Мию сзади. Девушка взвизгнула и забилась. Чужая рука вцепилась в волосы, заставляя запрокинуть голову, и Мия ощутила прикосновение холодной стали к горлу.
Акио обернулся, и вызывающая улыбка на его лице сменилась выражением ужаса.
— Не двигайся, девочка, — произнес голос над ухом.
— Кошелек, Такухати. Если хочешь, чтобы с твоей наложницей ничего не случилось.
— Не надо, — шепнула Мия.
Она не понимала, что происходит, но чувствовала, ему никак нельзя делать это. Иначе случится что-то страшное. Непоправимое.
Не отводя от Мии взгляда, Акио на ощупь отстегнул болтавшийся на поясе кисет и швырнул врагу.
— Я же велел тебе уходить, Мия, — тихо и обреченно произнес даймё.
— Виим Аль Самхан, — удовлетворенно отметил Тоса, извлекая на свет проклятую золотую бляху. — Что и требовалось доказать. Давно работаешь на империю, сволочь? Матерям и женам погибших в Огненной долине будет интересно это узнать.
— Нет! Это мое! — Мия дернулась в державших ее руках и почувствовала, как лезвие прокололо кожу.
При виде тонкой струйки крови, ползущей вниз по шее, Акио посерел.
Рука снова дернула за волосы, голос рявкнул: «Стой смирно!»
— Пожалуйста, господин! Это мое… мой…
— Мне кажется, все очевидно, — протянул Кудо. — Это ведь твой виим, Такухати?
— Нет! — Девушка зашлась в рыданиях, тщетно пытаясь вырваться. — Это мой! Он отобрал у меня!
— Мой, — каким-то чужим и равнодушным голосом подтвердил Акио.
— И ты признаешь себя изменником?
— Признаю.
Это было как в дурном сне, когда тебя не слышат, не замечают. Она билась и кричала, пытаясь достучаться до всех этих людей, рассказать, что эта бляха — ее проклятый подарок, что Акио тут ни при чем, умоляя даймё не брать на себя чужую вину.
— Тогда дай руки.
В ладонях Тосы тускло блеснули блокаторы, похожие на кандалы.
— Пожалуйста! — прерывающимся от рыданий голосом взмолилась Мия. — Акио! Не надо!
Он усмехнулся и покачал головой.
— Жаль, что я не снял с тебя сережку, Мия.
И протянул руки.
Когда последний самурай покинул двор, державший Мию солдат наконец убрал нож и выпустил ее волосы. Девушка упала на колени и зарыдала.