— Вы ошибаетесь, ваше высочество.
— Как? — фальшиво огорчилась Тэруко. — Неужели только сотней?
— И снова нет.
— Поверить не могу, что вы были обычным рядовым.
— Я не участвовал в этой войне.
— Ах, но почему? — с почти нескрываемым злорадством спросила принцесса. — Вы, наверное, были очень больны? Или у вас была другая важная причина, что вы не стали защищать свою родину?
— Причина одна, — с благодушным смешком сказал Джин. — Я испугался, что меня убьют. Как вы знаете, я проклят, поэтому не могу пользоваться магией, и убить меня куда проще, чем может показаться на первый взгляд.
От возмущения Тэруко не сразу нашла что сказать и несколько мгновений хватала воздух ртом и сверлила гостя оскорбленным взглядом.
Как он посмел так легко признаться в собственной трусости? Разумеется, Тэруко знала, что он всю войну прятался в тылу среди женщин и стариков. И она собиралась уличить его в этом сейчас, опозорить на глазах у знати, припереть к стенке наивными вопросами.
Своим признанием принц Джин испортил ей всю игру. Как смеет он сидеть здесь и смотреть ей в глаза с таким видом, будто ему ни капли не стыдно?!
— И вы так просто об этом говорите? — наконец нашлась она.
— А что поделать? — Самханец с преувеличенным недоумением пожал плечами. — Я — трус, ваше высочество. Если бы я пытался отрицать это, стал бы еще и лгуном. Согласитесь, это хуже.
Тэруко взглянула в смеющиеся зеленые глаза, и у нее появилось неприятное подозрение, что гость издевается над ней.
— Не соглашусь! — отрезала она и обвела взглядом лица сидевших вокруг придворных.
Слышал ли кто признание Джина? Разделяет ли ее мнение, что такое поведение достойно презрения?
Ее ждало разочарование. Люди рядом беседовали, жевали, зевали. Фрейлины бросали лукавые взгляды в сторону мужчин.
Тэруко поймала ироническую улыбку на лице мужчины напротив. Младший самханский атташе совершенно точно слышал весь разговор и ничуть не осуждал своего принца.
Да что же такое происходит? Неужели слова «честь» и «воинская доблесть» для гнусных материковых крыс — пустой звук? Как же тогда они сумели победить?
— Я вам искренне сочувствую, ваше высочество, — прошептал Джин, склонившись к уху принцессы. — Тяжело сознавать, что ваш будущий муж слабак и трус, не так ли?
За окном норимона проплывал вечерний Тэйдо. Торжественная процессия следовала к реке, где ужин в честь самханского посольства должен был завершиться наблюдением за полетом светлячков над водами Судагавы.
Старший самханский принц сидел, откинувшись на стенку экипажа, и улыбался — задумчиво, чуть насмешливо, вспоминая принцессу Тэруко.