— Эй, Бандидо! — Дамиан почувствовал, как кто-то дернул его рукав.
— Сьерра! — он заулыбался и поднял ее на руки.
Она была одета в джинсы, черную толстовку с капюшоном и кеды с зеленой неоновой шнуровкой.
— Опусти меня, пожалуйста, — произнесла она, скорее официально, как будто он только что поставил ее в неловкое положение этим поступком.
— Не вопрос, — Дамиан послушался.
— Все-таки, девочку ты и в самом деле слушаешь, — сказал Рафаэль.
— Ты кто? — покосилась на него Сьерра.
Дамиан представил их, перед тем как повернуться к Сьерре.
― Что ты здесь делаешь?
— Я здесь с моей мамой, — она указала на кого-то в толпе.
— Я думал, что твоя мама в тюрьме. Она уже вышла?
Сьерра почесала голову.
— Ты говорила, что она в Вальдеморо.
— Она работает там,
— Так ты не живешь там… с ней?
— Живу в Вальдеморо? — хихикнула Сьерра.
— Но твои волосы. Вши. Я думал, ты нахваталась их в тюрьме.
— Это потому, что я иногда хожу туда вместе с ней. И иногда я забываю ее слушаться. Я разрешаю там одной из девочек заплетать мне волосы, а я заплетаю ей, и мы использовали одну и ту же расческу.
Дамиан совсем не представлял себе, насколько его неуместное предположение о Сьерре волновало его, пока не почувствовал, как тяжесть спала с его плеч. Маленькой бьющей по яйцам девчушке удалось пробраться в его сердце.
— У меня есть еще несколько могил, чтобы украсить, — она помахала двумя букетами, которые держала. — Для моих бабушки и дедушки. Хочешь помочь?
— Вы двое ступайте, — произнес Рафаэль. — Я подожду здесь.
Дамиан позволил Сьерре вести его через толпу, к могиле на другой стороне кладбища. Участок земли был больше и выделялся высокими мраморными плитами и гладким гранитом. Определенно не тюремный участок.
— Здесь, — сказала Сьерра. Она начала вытирать пыль с надписи на могиле и положила на нее букет. — Ты расставишь цветы и другие вещи.
— Да, босс, — ответил Дамиан, улыбнувшись, когда положил ромашки на могилу. Он потянулся за другим букетом и вытянул несколько свечей. И череп из папье-маше, примерно такой же, как он видел на могиле МаМаЛу.
— Должно быть, они много их продали, — сказал он, держа его.
— Это я сделала, — произнесла Сьерра, отступив от надгробия.
«Светлой памяти Адрианы Нины Седжвик», — гласило оно.
Дамиан уронил череп.
— Адриана… Седжвик.
Его голова кружилась так сильно, что он едва мог говорить.
— Она была мамой моей мамы. Мама моего отца похоронена на другой стороне. Я сделала для нее бумажный череп тоже. А это мой дедушка, — Сьерра перешла к соседней могиле. Это была новее и не нуждалась в такой тщательной отчистке.