Смерть Эль-Чарро освободила Уоррена от цепей картеля. Прямая связь была разорвана. Этой руки картеля Синалоа больше не существовало. Уоррен закрыл нелегальные сделки и стал расширять свою сеть отелей на собственные средства. Пару лет спустя он вышел на открытый рынок. Отели Седжвик стали товаром повышенного спроса на фондовой бирже. Уоррен думал, что был чист. Он не сомневался в том, что и кто от него уходит и приходит.
Когда Уоррен вошел в ресторан тем вечером, Рафаэль повернулся к Дамиану.
— Вот он, точный, как часы. Каждый вторник, восемь часов ровно.
Дамиан почувствовал прилив злости. Он проигнорировал сильное желание обернуться и откусил кусок своего бургера.
Он годами покупал акции Седжвика с помощью фиктивных компаний, которые Рафаэль создал для него. Уоррен не знал этого, но сейчас Дамиан Кабальеро владел достаточным количеством акций, чтобы руководить будущим отелей Седжвик и этим местом, и сейчас, в канун расплаты, которая задумывалась добрый десяток лет, Дамиан хотел в последний раз посмотреть на мужчину, ответственного за убийство МаМаЛу. Завтра он проснется другим человеком, бедным человеком.
— Все готово? — спросил он Рафаэля.
— Скажи слово — и будет сделано.
Дамиан отодвинул свою тарелку.
— Мне нужно выпить. Я пойду к бару, — оттуда он мог наблюдать за Уорреном и наслаждаться последним осадком горько-сладкого яда, который наполнял его слишком долго.
Рафаэль кивнул. Он знал Дамиана достаточно хорошо, чтобы понять, когда ему требуется какое-то время побыть наедине с собой.
— Не торопись. Я буду здесь.
Дамиан сел на другом конце глянцевой сверкающей стойки, вдали от толпы, где свет был тусклым и музыка приглушенная. Он сделал большой глоток пива, а затем посмотрел на Уоррена. Он сидел в отдельной кабинке. Персонал, очевидно, знал, кем он является и что ему нравится. Они, не задавая вопросов, принесли ему напиток и какую-то закуску на длинной прямоугольной тарелке. Дамиан видел фотографии Уоррена, но ничто не подготовило к встрече с ним во плоти спустя пятнадцать лет — пятнадцать лет спустя с момента, когда он бежал за серебристым «Пежо» Уоррена вниз по пыльной дороге. Уоррен выглядел более худым, казался ниже ростом и не таким всесильным, каким Дамиан себе его представлял. Ему было пятьдесят, но он выглядел старше, с густыми, почти седыми усами. Как он мог сидеть там, поедая и выпивая, такой радостный и живой, когда МаМаЛу лежала промерзшими костями в сырой земле? Как он мог оставаться таким безразличным и таким непринужденным, зная, что он уничтожил весь мир — и мечты, и колыбельные? Уоррен был хуже Эль-Чарро. Потому что Эль-Чарро не притворялся, что не был монстром, Уоррен же создал видимость благопристойности.