Тарантул (Дилан) - страница 17

давай спроси ее и Делия, которую Деброй зовут когда она шастает в форме медсестринской, она отбрасывает в погреб чистый свет и у нее есть принципы/ попроси ее о бумажной услуге и она даст тебе стих герани… чикаго? живодер! мясник! что угодно! дело кому какое? тут тоже похоже на кливленд! на цинциннати! я дал любимой вишенку[32]. еще б не дал. она сказала какова та на вкус? что? ты дал ей еще и курицу? дурак неудивительно что ты хочешь начать революцию

слушай. мне наплевать, что говорит твой
папа. просто дж. эдгар хувер[33] не такой уж и
хороший парень. типа у него должна быть инфор-
мация на всех до единого в
белом доме, чтоб если про это прознает публика
тех людей можно было б уничтожить/
если хоть что-нибудь из тех сведений, что у него
есть, когда-нибудь выйдет наружу, да ты шутишь,
вся страна целиком, возможно,
бросит работу и взбунтуется. он-то вовек
место свое не профукает. подастся в отставку с
почетом. вот погоди и сама убедишься… неужто не можешь
сама разобрать все эти коммунячьи дела?
знаешь, типа сколько еще автоугонщикам
терроризировать нацию? пора идти. за мной
гонится пожарный расчет. увидимся когда я получу
свою степень. без тебя я схожу с ума.
никак не насмотрюсь кино.
         твой увечный возлюбленный,
         бенджамин черепах

На пролом звукового барьера

трень F-дыры неонового до́бра[34] и разрядка от неудачных стихов матраса изгоя выше по улице лапая разъездные трофеи и подпорный зимогор с пакетом на голове в постели с ближайшей родней обнаженного абажура – болтливое сердце и волк серебряной мороси неизбежной чреву грозит разверстием ржавого пруда, бездонного, грубое пробуждение и напрочь замерзнув в грезах о мгле в день рожденья/ в рессорной коробке к сожаленью без свечки сидя и завися от запятнанного проводника, ты себя не чуешь таким уж архизначительным/ успех, скулят ее ноздри. старейшины басни и умерщвленные короли и вдыхай манеры свирепых масштабов, выдыхай их в стекловатую грязь… страшиться убожества водянистых фургонов с оркестром, гротескных и блюющих в цветы дополнительной помощи грядущему заговору и городя жуткие байки о вчерашнем влиянье/ пусть голоса эти сольются в агонии и колоколах и растопят уже тыщи своих сонетов… пока нафталиновая женщина, белая, милая милая, усыхает на своем радиаторе, так далеко и вперяется внутрь через свой телескоп/ ты будешь сидеть болея от хлада и в незачарованном чулане… с облегченьем лишь от своего ямайского смуглого друга – ты нарисуешь на лампочке рот, чтоб та могла смеяться привольнее

забудь, куда тебе следовать.