Кибрит «принимает» Пал Палыча и Томина в лаборатории.
— Ну, Шурик, ты не зря ползал под лопухами, а Марина не зря сидела в пулегильзотеке. У пистолета бурное прошлое. Впервые он зарегистрирован как орудие преступления тридцать лет назад.
Томин присвистывает.
— Да, в феврале сорок седьмого. При ограблении магазина из него тяжело ранили сторожа. Поймали их… сейчас скажу: — заглядывает в записи: — «Шайка грабителей обезврежена спустя три месяца. По оперативно-розыскным данным, стрелял один из осужденных — И. Бондарь». Но твердо доказать это не удалось, и «ТТ» не нашли.
— А откуда он первоначально? Неизвестно?
— Значится как утерянный.
— Значится… это допускает разнообразную трактовку.
— Через тридцать лет что гадать, — говорит Пал Палыч. — Дальше, Зиночка?
— Дальше год пятьдесят девятый. Убийство. Дело не раскрыто. Затем семидесятый год. Убийство. Сводили свои уголовные счеты. По подозрению арестовали двоих, в том числе…
— Снова Бондаря! — догадливо восклицает Томин.
— Да, он тогда с год как освободился. И опять-таки были сведения, что он — главная фигура. Но соучастник принял вину целиком. Бондаря осудили за недоносительство.
— Если позже ни на чем не попался, то давненько гуляет на воле, — Пал Палыч оборачивается к Томину: тебе, дескать, карты в руки.
— Задача ясна, — кивает Томин. — Найти гуляющего Бондаря и проводить в твой кабинет. Ох вы, ноги мои, ноги, почему вас только две?.. А вдруг Бондарь — двоюродный дядя кассирши?
— Еще бы! — посмеивается Кибрит.
— Зинаида, пятнадцать секунд в месяц я имею право помечтать?
— Мечтай. Засекаю время, — она следит по часам. — Все, Шурик.
— Уже? — Томин поднимается. — Точные данные о Бондаре?
— Отдала справку печатать. Зайди в машбюро.
Томин весело подмигивает Пал Палычу:
— Утешаюсь злорадной мыслью, что тебе тоже предстоит пошевелиться. В частности, контакты с отделением…
— Понял, Саша, на мне.
— Видите, Ниночка, как мы скоро встретились. И на сугубо криминалистической почве.
— Скоро? — вырывается у Нины.
— Конечно. Прошло ведь месяца четыре?
— Целых пять с половиной! И вы даже не позвонили, — тихонько заканчивает она.
— Каюсь, замотался. А почему вы — Нина? От Антонины, скорей, Тоня.
— Девчонкой больше нравилось Нина, ну и прилипло. Но вы как хотите.
— Тоня… Нина… — пробует Знаменский на язык. — Ладно, решим. Рассказывайте, как вам работается.
— Ничего пока не выходит, Пал Палыч, замучилась.
— Не заметно, вид оживленный.
— Это потому что… просто рада вам. А с работой плохо. Про меня говорят: «Тетя маленьких не обижает, а больших сама боится».
— А я вам прибавлю забот.