Ранним утром следующего дня, когда во дворе лишь воробьи, дворники да владельцы собак, веснушчатый пятнадцатилетний Сенька Гвоздарев помогает матери: они метут, в четыре руки вытряхивают урны; работают слаженно, явно не впервой.
— Ну чисто, сынок, пошли чай пить. — Гвоздарева развязывает низко надвинутую от пыли косынку и сразу молодеет.
— Ага, ты ставь, я сейчас.
— Куда, Сеня?
— Нужно. Минут на пятнадцать.
У Сеньки дело в квартале пустых домов. Подобрал старый стул, заглядывает в окна: «Ага, кресло тоже сгодится!»
Пытается отодрать доску, которой наискось забита дверь, доска не поддается. А кресло дразнит.
Досадливо что-то бормоча, Сенька направляется к сараю, чтобы раздобыть какой-нибудь рычаг. Отыскав ржавую лопату, возвращается к дому и повторяет попытку открыть дверь. Лопата гнется. Сенька снова идет в сарай, видит в дальнем углу лом. Через кучу хлама лезет туда. И вдруг останавливается, ошеломленный, а затем медленно, затаив дыхание, опускается на колени. Среди мусора перед ним лежит большой черный пистолет…
Тем же утром, но попозже, на бульваре встретились двое. Один — тот, что удирал от милицейских свистков, ограбив кассиршу, Бондарь, старый вор-рецидивист. Другой — Виктор Лабазников, его подручный, парень лет двадцати трех. Тенниска обтягивает налитые мускулы, голова ладно сидит на загорелой шее, лицо почти приятное, если б не уклончивый, рыскающий взгляд.
Разговор между ними вполголоса, но крутой:
— Нету? — шипит Бондарь. — Как нету? Искать надо уметь!
— Каждый сантиметр носом перекопал, маэстро. Клянусь!
— Значит, не в том сарае!
— Строго по вашим координатам: дом с голубятней, скамейка, две липы.
— Сарай к дому дверью? — проверяет Бондарь.
— Нет, боком. Дверь на одной петле.
— Ну там и есть! Неужели самому лезть после вчерашнего?
— Бесполезно, маэстро. Нету, — Виктор сокрушенно вздыхает и повторяет: — Нет.
В расстройстве Бондарь опускается на скамью.
— Влетела мне твоя поганая галантерея… Себе дороже.
— Главное — сами целы! Как за вами рванули на мотоцикле, я думал — конец. И все-таки не пустой ушли.
Бондарь пренебрежительно машет рукой.
— Еще кое-что я наколол, — спешит задобрить Виктор. — Во-первых, кассу взаимопомощи в одной конторе, где я взносы собираю как страховой агент. В получку они все по червонцу складываются и на следующий день решают, кому давать ссуду. А ночь денежки лежат у казначейши в письменном столе…