А он смеялся! Просто ухохатывался, словно я такую глупость сказала несусветную, что вот прям хоть стой, хоть падай.
– Инга моя некрасивая? Среднестатистическая? – Светоч, вот уж не думала, что этот вампир может так откровенно ржать, словно в цирк его сводили. – Ну спасибо, повеселила. Тебе надо почаще позволять задавать вопросы, ты как спросишь чего… А Инга моя красавица. И краше ее я еще не встречал. Я и в самом деле мог выбрать себе самую лучшую. Я и выбрал – самую лучшую. И все кураторы по эту сторону Бездны мне завидуют.
Вот это он что – совсем-совсем всерьез? Да что он нашел-то в ней, я и лица ее уже даже не помню, только волосы эти ее обрезанные, а без волос – какая уж там красота?
– Я объясню, – снизошел вампир, глядя на недоуменное выражение моего лица. – Это просто разница восприятия. Люди видят окружающих плоско, словно картинку в журнале. Вот что на картинке уместилось – то для них и красота, или ее отсутствие. А вампиры видят прежде всего свет, ауру, кровь. Остро ощущая при этом и эмоции, и запах. И уже на это на все накладывается внешняя картинка. Мы каждое живое существо воспринимаем неким сложносоставным цветком, переливами света, цвета, запаха, эмоций и внешних контуров. И та же Инга для меня, да и для любого вампира – это потрясающей красоты цветок, столь яркий, насыщенный и светлый, что и не знаю, с чем сравнить, чтоб было понятней. А вот чтоб увидеть ее такой, как видишь ты, или любой другой человечек, это мне надо определенные усилия прикладывать, да только мне оно особо зачем? Даже живя в вашей стране я в человека не превращаюсь.
– А я для тебя – какой цветок? – не смогла удержаться от вопроса. Не все же мне дифирамбы его секретарше выслушивать. Достаточно уже и осознания того, что он вспоминает обо мне, только когда «Инга его» куда-нибудь девается.
– Ты? – он чуть задумался. – Ты цветок экзотический, яркий, генетически модифицированный, я бы даже сказал. И оттого свет в тебе очень неровный. То вспыхнешь красотой, а то обращаешься в ее противоположность. Ты – дитя Бездны, в тебе, как в ней – столько всего понамешано.
– И что же это в Бездне понамешано? – почти обиделась я. – Ты сам говорил, она – изнанка мира, там только смерть и тьма.
– Ну, значит плохо говорил, или ты плохо слушала. Ладно, я все равно обещал тебе сказку. Новогоднюю. Что ж, какой Новый Год, такие нынче и сказки. Слушай. Велика земля наша, и много в ней чудес. Но самое великое ее чудо равно дано лицезреть и людям, и вампирам, – голосом умудренного сказочника начал рассказывать Анхен. – И имя этому чуду – Бездна. Ошибаются те, кто считает ее просто дырой в земле, провалом на месте древней катастрофы. Бездна – это место, где себя нам являют Боги.