Засим потерял сознание.
* * *
— Merde! Да кому тут неймется?! — самым некуртуазным образом выругался мэтр Ознар, соскакивая с постели в одной нижней рубахе. В двери неистово молотили, кулачищи пудовые. Выкрикнул в голос: — Угомонитесь! Иду!
Вопреки обоснованным подозрениям на крыльце дома обнаружился вовсе не отправленный братом Михаилом со спешными известиями Жак, а крестьянского обличья мордоворот в суконном колпаке и потертом овчинном мутоне. За его широкими плечами наблюдалась постно-недовольная физиономия мадам Верене — если ореада решила зайти к постояльцу, значит случилось и впрямь нечто из ряда вон выходящее.
— Прощенья просим, ваша милость, — внушительно сказал детина. — Вы ж лекарь?
— Что? — спросонья не осознавая происходящего переспросил Рауль. — Какой лекарь?
— Обыкновенный, — бесцеремонно сказала вдова, отстраняя простеца. — Аптеку держите? Держите. Недужного привезли.
— У меня тут не госпиталь! — отрекся мэтр. — Тащите к францисканцам или иоаннитам!
— Совсем плох, ваша милость, — смущаясь сказал деревенский. — Рыночный прево на ваш дом указал, мол благородных пользуете… Глянули бы, ваша милость? Христом-Богом, а? Помрет ведь.
Всё правильно: врачебные успехи Рауля в городе были известны, равно каждый знал, что лечит мэтр исключительно дворян за немалые деньги.
— Где его разместить? — с сомнением проворчал мэтр, но последняя попытка отказать верзиле была пресечена мадам Верене:
— В помещении аптеки есть лежанка, — твердо сказала ореада. — Кловис, позови моего слугу, Одона, вместе перенесете. Мэтр, дайте ключи…
Хозяйка, снизойдя до скупого разговора с Раулем, кратко пояснила, что крестьянин нашел тяжко больного дворянина на тракте и по совету начальствующего над рынком выборного прево отправился не в монастырь, а прямиком сюда.
«Это она назло, — подумал Рауль. — Что стоило отослать простеца прочь! Мне лишь такой обузы не хватало!»
— Я помогу, — сказала ореада, будто прочитав мысли парижского мэтра. Глянула прямиком в глаза. — Пахнет смертью, мессир, а я — бессмертна…
— «Пахнет смертью»? — повторил Ознар. — Что вы хотите сказать?
— То, что сказала. Ваша человечья смерть мне не страшна.
Наводящая на размышления двусмысленность. И с чего вдруг нелюдимая ореада решила помогать?
Одон с Кловисом, отдуваясь и исходя пóтом, на руках принесли больного, разместив на простенькой деревянной кушетке стоявшей в аптеке, за жилыми покоями. Вдова Верене раскрыла ставни и зажгла лампы. Сунула в ладонь Кловису серебряную монету — целый денье турнуа, — и отправила восвояси. Вознаграждение за любовь к ближнему вполне достаточное. Шугнула Одона — пусть принесет жаровню и приготовит горячую воду, пригодится.