.
— О чем вы?
— Не знаю! Смотрите сами, мессир Ознар, — Саварик Летгард тяжело поднялся с табурета и мелкими шажочками (бедра все еще саднили) подошел к полке, забитой обтрепанными пергаментами. Подняв облачка пыли вытянул один, сложенный в кварту. Вернулся. — План 1316 года, копия с подробной карты графства, составленной по требованию светлейшей Маго д’Артуа. Красной тушью нарисованы дороги — на Амьен и Париж, Кале, Реймс и Камбрэ. Большинство деревень стоят вдоль дорог и на речушках. А направления-то куда угодно, только не на юго-восток! Почему?
— Представления не имею, — развел руками Рауль. — Через Арденны есть более удобные проходы, на перевалах за Верденом и Мецем. В южной части Фландрии до самых гор сплошные чащобы и болота. Отсюда гораздо проще попасть в Люксембург, Трир или Мангейм обойдя их через Мец. Или по морю, кораблем, от Кале вдоль побережья и потом вниз по Рейну.
— Не туда смотрите. Задумывались, почему после Дуэ нет никаких поселков?
— Так лес же!
— Лес… — глухо отозвался Саварик. — Именно что лес. Там, где нет человека — поселяются другие.
— Другие? Не-люди?
— Я и так наболтал больше, чем нужно, — буркнул прево. — Инквизиция узнает, язык отрежет… Забудем. Лучше скажите, какую плату вы берете за услуги.
— Сорок денье, мессир Летгард. Я ведь почти ничего не делал.
— По рукам, мэтр. Чесаться перестало, и то хорошо…
* * *
— Значит, что-то проснулось, — медленно повторил Михаил Овернский, вечером заглянувший на огонек вместе с молчаливым телохранителем Жаком. — Расплывчато.
Поставленные возле печки сапоги преподобного исходили паром: после метелей и заморозков внезапно грянула оттепель и улицы Арраса превратились в узкие речки. Забитые мусором стоки не справлялись. Наступала весна.
— С тем же успехом Летгард мог вовсе ничего не говорить. Он хороший служака, как и полагается королевскому прево в захолустье — в меру усердный, недалекий и исполнительный. Его разумения хватает на отлов рыночных воришек, сравнительно успешное противодействие английским шайкам на севере и усмирение пьяных простецов в кабаках, однако на большее Саварик не способен. Прочее лежит в области инстинктов — он боится и подозревает неладное, но сформулировать и объяснить причину страхов не в состоянии. Следовательно, в будущем может быть полезен нам только в качестве грубой силы.
— Смело судите, преподобный, — ответил Рауль сквозь набитый рот.
Вдова Верене только что подала обед: угрюмая старуха по-прежнему относилась к постояльцу с вызывающей холодностью, но условия договора блюла свято и прекрасно готовила. Фаршированная печенью и свиным салом утка была выше всяческих похвал.