— Ересь это, ваше преподобие. Магия осуждена в 306 году церковным собором в Эльвире.
— Здесь я решаю, что ересь, а что нет, — отрезал брат Михаил. — А противоречие папскому инквизитору означает противоречие Церкви. Что чревато. Согласны?
— Силлогизм построен неверно, ибо в нем вообще нет среднего термина — или, или. Пускай, я не буду вам возражать.
— Итак, главное: Гийом Пертюи, судя по скопившимся на него доносам, был человеком скверным. Как вы говорили только что? Акт устрашения? Да, по приезду в Аррас мне необходимо было показать, кто отныне в городе хозяин. Лучшей кандидатуры для показательного аутодафе не найдешь — обыск в доме принес дополнительные доказательства, полно запрещенных сочинений. Но вот какая неприятность: едва Пертюи оказался в Речной башне и городской палач приступил к своим обязанностям по просьбе Трибунала… Произошло необычное.
— Признался сам?
— Какая банальность, мэтр! Ошибаетесь. Он сбежал.
— Кого же тогда сожгли на площади Мадлен? — озадачился Рауль.
— Гийом Пертюи сбежал иным способом. Покинув бренное тело. Как мы не старались, но живая кукла с бьющимся сердцем и полнейшим отсутствием разума не сумела ничего рассказать. А пытали страшно, думая, что аптекарь разыгрывает безумие. Только потом поняли, что его душа уже далеко. Наверняка в тех местах, где бушует вечное пламя и стелятся серные облака. Кто-то забрал Гийома из телесной оболочки лишь бы не позволить нам узнать… Что узнать? Пока не представляю. В результате сержанты прево привязали к столбу над костром тело без единого признака души. Безвольную плоть.
— Потрясающе, — Рауль взъерошил пятерней волосы. — Похищение души из тела?
— Поговорите с ним, мэтр. С Гийомом.
— Что? Как??
— А это вам лучше знать, — инквизитор сохранял самый невинный вид. — Возьмите, пригодится…
Брат Михаил бросил на стол томик в черной обложке бычьей кожи с железными накладками и одним багровым рубином посередине.
— «Книга Анубиса»? — Рауль едва не онемел, открыв первые страницы. — В переводе на латинский Публия Вергилия Марона? Это отлучение и вечное проклятие без права покаяния! Вы с ума сошли! Откуда она у вас?
— Ремесло обязывает, — туманно ответил Михаил Овернский. — Почему бы не обмануть зло, использовав его в пользу добра? А насчет отлучения и анафемы не беспокойтесь — даю вам индульгенцию, во имя Отца, Сына и Духа Святого. Это в моих полномочиях. Если сомневаетесь — загляните завтра в коллегиату, впишу ваше имя в пергамент заверенный самим Папой. Вы что, не доверяете Апостольскому понтифику?
Мэтр только глаза закатил.