Он устроил ее длинные волосы подальше от своего лица. Она улыбнулась, когда подумала о его неуклюжей попытке высушить их с помощью вентилятора, так как она была настолько выбившейся из сил, что не могла поднять даже палец. Она просто хотела уютно устроиться и заснуть.
– Смерть от оргазма. – сонно сказала она.
Он усмехнулся.
– Спасибо.
– Ты пока не ответил на мой вопрос.
– Какой вопрос?
– Каким видят тебя люди в твоем мире?
– Ах.
Он стал тихим.
– У меня нет энергии, чтобы прямо сейчас тебя загуглить.
Он пропал, все еще находясь позади нее. Ему потребовалось несколько минут, чтобы снова заговорить.
– В моем мире, я бескомпромиссный, требовательный, высокомерный, самостоятельный. Пресса ненавидит меня. Даже папарацци держатся подальше от меня. У меня не много друзей. Я человек, с которым трудно иметь дело, и с кем гораздо хуже жить. Я не хороший человек, в принципе.
Она переплела их пальцы. Что, черт возьми, он говорит?
– Каким–то образом, мне трудно в это поверить. – сказала она, ее голос был невнятным. Сон был небесным коконом, медленно оборачивающимся вокруг нее.
– Почему?
– Потому что, насколько я понимаю ... за очень короткое время, что я была с тобой ... со мной ты был лишь замечательным. Эпическим ... просто ... эпическим.
Джан почувствовал, что ее дыхание стало ровным. Она заснула.
То, что она сказала последним, заставило его грудь расшириться от неуловимой радости, а затем сжаться с неуловимой грустью.
Такое доверие и наивность – это было для него новым. Он слишком долго был измученным, забыл, каково это, быть оцененным женщиной без каких–либо предубеждений. Он был окружен людьми, которые знали о нем слишком много: чем он владел, что он мог бы для них сделать, что они получили бы от него.
Его жизнь была не очень привлекательной. Она не была чем–то, о чем он был бы горд рассказать, особенно такой женщине, добившейся всего своими силами, как Валенна Джонс.
В настоящее время он, безусловно, был самым богатым Медичи во всей Европе, но это в большей степени было его проклятием, нежели благословением.
Славные дни семьи Медичи закончилось в 1700–х годах, когда последний мужчина–лидер клана, Джан Гастон, умер, не оставив наследника. Некоторое время наследие Медичи было продолжено сестрой Джана, Анной Марией Луизой, но она, в конце концов, сдала все Священной Римской Империи. С ее смертью фамилия Медичи закончила свое существование.
Род Медичи жил посредством смешанных браков женщин Медичи в различных частях Европы, но династии больше не было.
Почти столетие спустя семья, которая выдавала себя за прямых потомков великого Козимо де Медичи I, самого могущественного лидера клана, который управлял династией в 1600–х годах, стала очень влиятельной.