Выбор у него был небольшой. Убийство Хейли Лизбрук было во всех новостях. Его искали, словно он сделал что-то плохое. Они не понимали. То, что он давал этим женщинам, было подарком.
Актом милосердия.
В прошлом он совершал священные акты через большие промежутки времени, но сейчас нужно было торопиться. Так много необходимо было сделать. Женщин было много — на углах улиц, в газетах, на телевидении.
В конечном итоге они всё поймут. Они поймут и поблагодарят его. Они будут просить его об очищении, и он откроет им глаза на правду.
Через несколько минут неоновое изображение женщины исчезло. Свет в окне погас. В здании стало темно, свет выключили, и заведение закрылось до утра.
Он знал, что сейчас женщины выйдут на улицу через заднюю дверь, рассядутся по машинам и уедут домой.
Он включил передачу и медленно объехал квартал. Уличные фонари словно бы преследовали его, но он знал, что за ним никто не наблюдает. В этой части города всем было наплевать.
Припаркованные у чёрного входа машины были по большей части дорогими и хорошими. Торговля телом — прибыльный бизнес. Он остановился у края парковки и снова стал ждать.
Прошло достаточно времени, и дверь открылась. Появились две женщины, сопровождаемые мужчиной, который, по-видимому, работал здесь охранником. Он посмотрел на охранника, гадая, мог ли тот создать ему лишние проблемы. Под креслом у него хранился пистолет, которым он воспользуется, но только в самом крайнем случае. Стрелять ему не хотелось. Пока обходилось без этого. По правде говоря, он питал отвращение к огнестрельному оружию. Было в нём что-то грязное, пассивное.
Наконец женщины разошлись по машинам и уехали.
Появились другие, и он напряжённо выпрямился. Сердце стучало в висках. Это была она. Та самая.
Она была невысокого роста, крашеная блондинка с волосами до плеч. Он смотрел, как она садится в машину. Он поехал за ней только тогда, когда машина почти скрылась за поворотом.
Он объехал здание с другой стороны, чтобы не привлекать к себе внимания. Он следовал за ней, и сердце билось всё быстрее. Повинуясь инстинкту, он опустил руку под сидение и дотронулся до мотка верёвки. Ему стало спокойнее.
Его успокаивала мысль о том, что за преследованием последует жертвоприношение.
А в том, что оно последует, он был уверен.