Кощунство его не покоробило: Мендель не понимал латыни.
— Скоро ты придешь под крыло нашего Господа — улыбнулся Несвецкий, — отречешься от прежних сатанинских заблуждений.
… Осада Львова тем временем разворачивалась, как разворачиваются утром молитвенные коврики в турецкой мечети.
Уже пестрело от зеленых знамен и серебра сбруй турецких коней. Пришли и стали крымские татары. Замковая гора покрылась людской толщей, затмившей зелень лугов. В лето 1675 года по григорианскому календарю на мисто Львив упал снег. Белые мухи засыпали улицы и площади. Померзли цветы. Турки и новообращенные мальчики, входившие в яни чери — новое войско Высокой Порты — кутались в накидки из верблюжьей шерсти.
— Холодно сегодня, а Стась? — спросил на Золочевском шляху один янычар другого.
— Хватит меня Стасем звать, я Мухаммед — недовольно ответил он.
— Ладно, Мухаммед, — согласился его приятель, — сейчас бы молочка теплого. И краюху хлеба прямо из печки. Что ты молчишь?
— Это мой хутор — неожиданно сказал мальчик. — Там мамо и тату жили. Раньше. До набега.
— А ты помнишь, как тебя забрали?
— Нет.
— Мухаммаде, давай завернем на мой хутор! Тут близко! Должны остаться люди, они нам молока вынесут.
— Ладно, Неджиму, зайдем. Я и пруд с ветлами по краям узнаю. Как они разрослись, Неджиму.
— Надо же, и хата наша цела. Смотри, какая-то женщина на нас смотрит.
— Пойдем. Только тюрбан сними, а то догадается, кто мы.
— Тетя, а у вас молочка не найдется? Мы очень замерзли — сказал янычар Мухаммед.
— Хлопчики, а что вы так странно нарядились? — удивилась хуторянка, но вынесла им полный кувшин молока. — Играете, что ли?
— Да, у нас игра такая — смутился Неджим. — С саблями.
— Пейте, дети, я только что корову подоила, еще не остыло.
Янычары выдули молоко и ушли.
— Где-то я их уже видела, — стала припоминать женщина. — Не Остапа ли это сынок? Его турки захватили. То-то он в иноземном и от шмата сала отказался… Точно, Остапов сын. Всю семью их убили, а мальчишку Стася забрали. Эх, грех, грех..
Снег растаял, а женщина все смотрела вдаль.
Правоверный Львив гудел, будто это был не старинный город, окруженный высокими стенами, а встревоженный медвежьей лапой пчелиный улей.
Турки и татары прыгали от предвкушения победы. Особо впечатлительные уже представляли, как приколотят золотые полумесяцы к звонницам католических соборов, вынесут куда подальше статуи Исы и Мариам, уберут иконы, отвинтят скамейки, положат ковры. И в костеле зазвучит правильная месса, начинающаяся со слов БИСМИЛЛА РАХМАН РАХИМ АЛЬХАМДУ ЛИ-ЛЬ-ЛЯЙИ РА-Б-БИЛЬ АЛЯМИН А-Р-РАХМАНИ-Р-РАХИМ МАЛИКИ ЯУМИ-Д-ДИН.