Сабина отдавала служанке свои платья, мыла ее тем же турецким мылом с едва уловимым ароматом мускуса, что любила сама, причесывала ее по моде, со своими бантами и лентами, поэтому Марица легко выдавала себя за пани Сабину. Внешнее сходство, впрочем, их было не столь сильным, чтобы провести при свете дня кого-нибудь из своих хороших знакомых, но не очень знавшие их люди попадались в эту ловушку, словно светлячки в пламя свечи, без страха и сожалений. Обманув таким способом несколько шляхтичей, пани Сабина прослыла недоступной ледышкой, умевшей притворным холодом разжечь мужское любопытство. Список разбитых пани сердец был внушителен: в нем успела засветиться если не вся аристократия Речи Посполитой, то уж точно многие представители родовитых семейств, близких к королю.
Равнодушие Сабины к чужим страстям, которые она распаляла, сама того не желая, могло показаться болезнью, если б не одно маленькое обстоятельство. Она была уже замужем — и оставалась девицей. Три года назад, когда Леви Михаэль Цви еще обитал вместе со своим братом в Стамбуле и ни о какой поездке в Европу даже не думал, юная Сабина вернулась из Кракова в родной Львов. Завершив образование в католическом пансионе, девушка с радостью окунулась в мир роскоши и флирта. Она плясала на балах, наряжалась в немыслимые костюмы восточных принцесс, кружила головы шляхтичам. Зимой родители посватали Сабину за пана Гжегожа, фанатичного католика, воспитанного иезуитами, решив, что он будет ей хорошим мужем. Гжегож — тоже природный Пяст — приходился Сабине дальним родственником, четвероюродным дядей по линии матери, но в его руках сосредотачивалась большая власть и огромное состояние. Соединив этим союзом некогда разрозненные ветви генеалогического древа, родители Сабины намеревались не только устроить дочь подходящим образом (кровь Пястов не должна разбавляться), но и упрочить свое положение в обществе. Через пана Гжегожа отец Сабины получил высокий чин, ее брат Зыгмунд, учившийся в семинарии, сразу мог рассчитывать на отличный приход в Львове, чтобы не разлучаться с сестрой, а кроме того, сливались вновь разрезанные части огромного имения. Одним словом, это был бы замечательный брак, отпрыски которого имели полное право носить фамилию Пяст, и претендовать на польский трон.
Но в день свадьбы, выбиравшийся с такой тщательностью и не обещавший ничего плохого, небо внезапно заволокло тучами. В тот момент, когда мама благословляла Сабину перед венчанием, прося быть верной мужу и не позорить род Пястов, а пан Гжегож раздумывал, прицепить ли к пышному наряду саблю, инкрустированную изумрудами, или все же оставить ее дома, зазвучала военная тревога. Турки и татары наступали на Галицию и Подолию, неожиданным ударом обрушившись на ее города и села.