— Что ты такое? — прошептал я.
— Так, я ж уже три раза сказал. Я дед Семён. Домовой.
— Так разве бывает?
— Ты вона-де чародей, а в нечисту силу не веришь. А мы есть. Вы вон понатварили бестолковых чучел, меж них теперя и спрятаться можно. Никто и не поверит, что настоящий.
— Надо друзьям рассказать, — промолвил я сам себе.
— Да кто же тебе поверит, — захлопнув холодильник, произнёс домовой, — я ж уйти могу в любой момент. А ежели не погонишь, буду верой и правдой служить.
На фоне телевизора еле слышно запиликал телефон.
— Начальник, — прокомментировала Марго.
Несколько раз обернувшись на домового, я вышел из кухни и дошёл до дивана, где валялся аппарат. Аппарат обозначал себя светящимся экраном и от вибровызова норовил свалиться с края дивана. Я поднял его и нажал на зелёную кнопку.
— Слушаю, Андрей Викторович.
— Познакомился? — раздалось из аппарата.
Я глянул в сторону кухни, откуда опять хлопнул холодильник.
— Познакомился. Что это?
— Он разве не представился?
— Я как-то не верю в домовых.
— Придётся. А завтра с утра зайдёшь ко мне, чирканешь расписку о неразглашении.
— Хорошо, зайду разобраться. Но зачем это мне всё?
— Извини, не я это затеял. Сверху так решили. Но это не телефонный разговор.
Телефон отобразил надпись о завершённом звонке. Я тяжело вздохнул и опять зашёл на кухню. Домовой уже вытащил из холодильника просроченную сметану. Картонная упаковка сама собой переплыла в мусорное ведро, а старик инспектировал очередную полку.
— Сколько смотрю, столько радуюсь сему морозильному сундуку, — раздался старческий голос, — чудной ледник. Не такой, как на моей памяти делывали, лёд тута же делается, прямо в нём. Чудной, но добрый. Не то пришлось бы живую птицу или животину покупать и дома разделывать. Откуда думаешь пошло название-то блошиный рынок? Так ведь, оттуда. Вся живность просто страсть как кишела блохами и прочими паразитами.
Я стоял и смотрел на это самовольство с печальной озадаченностью.
— Сыр из плёнки в бумагу положить надо, а то задохнётся, — продолжил домовой.
Что-то во мне вскипело. Я подошёл к открытому холодильнику и щёлкнул пальцами. Привычное упражнение послало невидимый импульс силы в непрошенного нарушителя. Тот взвизгнул и запричитал на разный лад. А я разразился гневной тирадой.
— Слышь, ты. Мне всё равно, фантомный модуль ты или настоящий домовой. Будешь хрень всякую творить, развею нахрен. Усёк?
— Понял, понял, хозяин. Не горячись. Не буду бесчинствовать.
Дед Семён мгновенно переместился на стол, а дверца холодильника сама собой захлопнулась. Я сел на табурет и начал сосредоточенно накалывать немного остывшие пельмени на вилку прямо из кастрюли.