Охранник замолчал. Гуров некоторое время сидел, задумавшись, потом спросил:
– Говоришь, она остановилась возле двери и наклонилась к ней? Может, она подглядывала в замочную скважину?
Охранник помолчал, вспоминая однажды виденную картину, потом уверенно ответил:
– Нет, она не подглядывала. Для этого надо низко наклониться. Лучше всего вообще на корточки сесть. А она только чуть-чуть наклонилась. Да и стояла она там мало, всего несколько секунд.
– А не похоже это было вот на какое действие? – сказал Гуров.
Он встал, подошел к двери дежурки, закрыл ее, повернул ключ в замке и вынул его.
– Вот на это не было похоже? – повторил он, обернувшись к охраннику.
– Точно! – воскликнул Егор. – Вот прямо в точку! Как это я тогда не догадался? Значит, она ее запирала? Но… как же она – Наташа то есть, – как она потом из комнаты вышла?
– Вышла, потому что дверь была открыта, – сказал Гуров.
Он снова открыл дверь дежурки, выглянул за нее – нет ли кого поблизости – и вернулся на свое место.
– Утром дверь была открыта, – вновь заговорил он. – В тот момент, когда ты ее видел, Татьяна Михайловна не запирала, а отпирала дверь. Заперла она ее раньше. Намного раньше. Кстати, я не спросил: а сколько было на часах, когда ты наблюдал этот интересный эпизод?
– Могу точно сказать, – ответил Кошкин. – Я прямо тогда посмотрел на часы. Было три часа шесть минут. Четвертый час ночи.
– Понятно… И еще один вопрос. А как получилось, что ты ее видел, а она тебя нет? Ты же сказал, что она оглядывалась, прежде чем пойти дальше?
– Вы же видите – дверь дежурки выходит не в холл, а в тамбур, – объяснил Кошкин. – А главное – лампочка, что в холле, висит прямо над моим тамбуром. Она вперед светит. Поэтому холл весь видно, и лестницу видно, и галерею немного видно, хотя и хуже. А меня сзади лампочки разглядеть трудно.
– Да, это убедительное объяснение, – согласился Гуров. – А больше никого в этот момент на галерее или в холле не было?
– Нет, все было пусто.
– Хорошо. Теперь послушай меня, Егор: об этом нашем разговоре никому ни слова. Никто не должен знать, что ты видел в ту ночь. Это крайне важно!
– Понял! – кивнул охранник. – Буду нем как рыба.
Гуров вышел в коридор, огляделся – ему не хотелось, чтобы кто-то сейчас его видел, – и шагнул в холл, а потом вышел наружу. Вот теперь, кажется, ничто не мешало ему отыскать садовника и поговорить с ним.
В поисках Петра Леонидовича сыщик направился вначале к теннисному корту, где находился самый большой в парке газон. Газон был уже подстрижен и полит. Значит, садовник уже закончил работу и находился где-то в другом месте. Но где?