— А… — открыла рот Лука… и закрыла.
Хотела было спросить про Алусю, но вдруг вспомнила, как Димыч говорил о том, что Яр никого не пускает в своё логово. Остальные тоже считали его замкнутым и неразговорчивым. Да, он встречался с Муней, однако знает ли она о сестре? О её болезни? О щенке с голубыми ушами и остальной разноцветной компании?
Всю оставшуюся дорогу подруги молчали, думая каждая о своём.
Анфиса Павловна встретила их на пороге, к удивлению Луки держа в руках длинное хвостатое тело.
— Это правда? — спросила она девушек, хотя те ещё даже не зашли в квартиру. — Про Эмму Висенте — правда?
‘Однако быстро в этой среде слухи расходятся!’ — подумала Лука, но ничего не сказала, только кивнула, забирая кота из рук домохозяйки. Тот укоризненно шлёпнул её лапой по подбородку. Хоть когтей не выпустил, и на том спасибо!
— С тобой побыть? — заботливо спросила Муня. — Уверена, что не хочешь к нам? Семён Семёныч будет рад!
— Давай я просто в гости приду? — пробормотала Лука — шишка на затылке снова запульсировала, давая о себе знать. — Передай ему, что я тоже скучаю! До завтра!
Домохозяйка сочувственно посмотрела, как Лука, не выпуская кота, пытается снять кроссы. Отобрала кота, пожевала губами.
— Иди-ка, выпей чаю, иллюминация. Худющая ты какая стала за эти дни! Надо тебя откармливать!
— Не надо меня откармливать! — возмутилась та, надевая тапки и снова забирая Вольдемара. — Что я, поросёнок, что ли?
От горячего чая, в который Анфиса Павловна добавила столовую ложку коньяка из той самой бутылки с виноградной гроздью, Луке стало тепло. Будто таял где-то внутри ледяной шарик, возникший с того момента, как Эмма Висенте стала медленно падать. Вот только никак она не могла забыть выражения её лица — напряжённого, недоумевающего. Что она видела перед тем, как умереть? Свет в конце тоннеля? И что с этим светом было не так?
— Анфиса Павловна, вы боитесь смерти? — ляпнула Лука, не подумав, и тут же обозвала себя идиоткой. Разве спрашивают о подобном пожилых людей, которые к ней, костлявой, и так ближе, чем остальные?
Однако Беловольская не обиделась. Вместо ответа принесла из комнаты толстый фотоальбом в бархатной серой обложке. Положила на стол. Сказала просто:
— Боюсь.
Раскрыла первую страницу. На пожелтевшей от времени фотографии были изображены молодая круглолицая крестьянка в длинном сером платье и переднике, с нитью крупных бус на шее, и стоящий за ней дородный мужчина в косоворотке. Погладив изображение ладонью, Анфиса Павловна посмотрела на Луку:
— На самом деле такого вопроса не существует, иллюминация, потому что все боятся! Кто-то предпочитает об этом не думать, кто-то — умолчать, другие — бравировать, но боятся все. Вопрос в другом — как преодолеть страх и встретить финиш достойно.