Антон позавтракал и помыл в умывальне посуду. Одел уже подсохшие вещи. Они пахли хозяйственным мылом, но были мягкими и чистыми. И немного мятыми.
Парень вышел во двор, в лицо ударил речной воздух – влажный и прохладный. В нос лез запах тины, водорослей и дыма.
Антон осмотрелся.
Из кузнечной трубы шел голубоватый дымок. Он попадал под рваный ветер, который откусывал от дыма крупные куски и быстро уносил прочь.
– Дядя не врал, когда говорил, что через его колючий лабиринт не прорвется даже ветер, – подумал про себя парень, обратив внимание на то, что воздух во дворе спокоен.
Анатолий и Алексей суетились возле горна.
– Что это они задумали! – подумал про себя Антон и побежал к ним.
– Доброе утро, – сказал Анатолий.
Дядя и старший брат были в смешных очках. В тех самых, которые надевали пилоты Первой Мировой Войны.
– Доброе. Что это вы тут делаете?
– Льем металл для наших новых ножей, – сказал Алексей, поднимая и опуская рукоять большой кожаной гармошки.
Лицо и руки у него были испачканы сажей, а одежда насквозь промокла от пота.
Когда кузнечные меха сокращались, воздух врывался в груду углей с ревом и шипением.
Сначала пламя было призрачно-багровым.
Затем – кислотно-оранжевым.
Потом – желтым.
И, наконец, желтое свечение стало ослепительно белым.
В раскаленное жерло невозможно было смотреть.
Антон стоял примерно в трех метрах от углей, но глаза и лицо уже выли от жара. В голове у парня промелькнула мысль о вспышке атомного взрыва. В какой-то передаче свидетель бомбардировки Хиросимы рассказывал о своих ощущениях:
«…И в небе вспыхнул ослепительный шар. Мне сразу стало очень жарко, казалось, что сейчас лопнут глаза. Я почувствовал себя тонкой рубашкой, которую вот-вот прожгут раскаленным утюгом…»
– Маленькая атомная печка, – сказал Антон, отходя в сторону от ослепляющего окошка.
– Не атомная, но две с половиной тысячи градусов выдает, – прокомментировал дядя, подкидывая в горн угля.
Затем, охотник кинул Антону очки.
– Надень. Быстро.
И Антон послушно надел.
Кожаный ремешок очков был засален. Стекла были в каплях металла. Или шлака. Сквозь стекла было плохо видно.
Алексей набрал в меха новую порцию воздуха и навалился на рукоять всем весом. На этот раз пламя стало еще ярче. В вытяжной трубе ревел раскаленный воздух. Из ослепительного жерла полетели длинные белые искры.
– Есть эффект, – прокомментировал охотник, – металл начал плавиться.
– Я чувствую, – сказал Антон.
И он действительно почувствовал. Едва уловимое дрожание, какое возникает в чайнике перед закипанием воды. Только дрожание это было внутри его ладоней. Антон вытянул руки вперед и растопырил пальцы в стороны. Теперь едва уловимое дрожание ощущалось очень хорошо. От дрожания кисти стали ватными.