Конечно, он все понимает и даже готов дать мне гарантии. Но разве мне от этого легче?
В дверь стучат. Входит симпатичная девушка-секретарь и предлагает убрать чашки. Может, если бы он ее видел, то у меня не было бы ни единого шанса на рассказ.
– Принесите нам еще! – распоряжается А.В.
Она уносит грязную посуду и закрывает дверь.
– А хотите, я вам свой стишок прочитаю про Париж? – спрашиваю я, чтобы скрасить ожидание.
Он не против.
Я читаю.
Это стихотворение я написала в тот год, когда родилась Юля. Тогда я была абсолютно уверена, что в моей жизни уже все кончилось – поездки, романы, приключения. Сейчас я так совсем не думаю.
Мы снова пьем, только теперь я кофе, а он чай. Я хрумкаю маленькими сушками, он спрашивает, какие тут конфеты. Говорить больше решительно не о чем, да и сушки съедены. Поэтому я начинаю думать.
Французские духи и французская косметика меня совершенно не интересуют. Меня гораздо больше занимают дискуссии французских структуралистов и пост-структуралистов о месте автора в литературе. Одни говорят, что автор давно умер, разбившись на цитаты. Другие – что автор мог и не иметь в виду всех тех значений, которые читатели приписывают тем или иным деталям его текста. Одни задаются вопросом: «Что же хотел сказать автор?» Другие в центр литературного процесса ставят читателя, который волен интерпретировать произведение, как ему будет угодно. То есть в меру своей испорченности.
– Какие у вас планы? – вдруг интересуется А.В.
Говорю, что собираюсь купить пылесос.
– А вы обедали? – спрашивает он.
Неужели герой начал превращаться в режиссера?
– Тогда пойдемте, – командует майор в штатском. – Эй, боец!
За дверью новый Саша играет с мобильником.
– Да, товарищ майор! – вскакивает он по стойке смирно.
– Собирайся, пойдем в «Гараж». Вы знаете, где тут «Гараж»? – обращается он уже ко мне.
Я честно говорю, что не знаю.
Мой бывший муж работает водителем. От него часто пахнет бензином и маслом. У нас в однокомнатной квартире три года лежал комплект сначала зимних шин, а потом летних. За двадцать лет жизни бок о бок он ни разу не сводил меня даже в «Макдональдс». На работу он берет с собой кастрюлю с супом.
Боец выводит своего командира из здания через тройные двери.
– Эх ты, лапоть! – отчитывает его А.В. – Даме надо дверь открывать.
Мы сворачиваем в переулок и доходим до ресторана. В полутемном зале стоят кресла, как в элитных авто.
Il parle d’amour
comme il parle des voitures.
Et moi je suis où il veut
Tellement je crois tout ce qu’il m’ dit.