– А ты не догадалась? Не очень-то опытный ты расследователь. – Талвеон сказал это в шутку, без настоящей насмешки. Да если бы и с настоящей, Ярла не рассердилась бы.
– Возможно. Я просто убийца теней.
– Разве?
– Да. Лучше всего я действую, когда ясно вижу перед собой цель.
Воллет. Что ж, это неудивительно. Может, она и не очень опытный расследователь, но подозрение насчёт первого священника у неё появлялось.
* * *
Торжественная полутьма, пламя зажжённых свечей. Обстановка такая величественная, что сердце трепещет. Презренный мир со всей его грязью остался там, позади, за дверями храма. Дарлену хочется одновременно и смеяться от радости, и плакать от умиления. Он уже отрёкся от этого мира, забыл его, забыл даже свой дом и родителей, хотя расставаться с ними было тяжело, особенно с матерью, которая всё плакала и просила его ещё подумать. А он уговаривал: «Ну иногда-то сможем с тобой видеться, я ведь не уезжаю никуда, здесь, в норвейрской обители Благих Духов буду жить». А про себя добавлял: «А со временем, может, и в саму Первообитель меня примут». Но мать не утешалась. «Иногда видеться». Что для материнского сердца это «иногда»? Её сын, её дорогой мальчик такую стезю в жизни выбрал: высокую, запредельную – это непреодолимой преградой ляжет между ними. Только и останется что «иногда видеться». И – он для неё уже не сын будет, а святой брат, а она для него – не мать, а прихожанка. То есть, должно так быть. Но для материнского-то сердца сын – всегда сын…
Приказал себе Дарлен о материнских слезах не думать. Вступающему в братство с прошлым порвать надо, с родными, с друзьями, со всем миром. И если с родными действительно непросто порвать, то с остальным миром – гораздо легче. В нём ведь сплошь – нечистота, продажность, ложь и предательство. А он, Дарлен, не такой. Он уже доказал, что лучше других людей, чище, выше.
Пришёл самый торжественный, самый важный и главный в его жизни момент.
– Дарлен Винкен, сын Риннорда, твёрдо ли ты решил отречься от мира и посвятить свою жизнь служению вере Двух Берегов?
– Да, святой отец.
– В ознаменование сего лишаешься своего прежнего имени. Теперь имя твоё – Воллет.
– Брат Воллет, вы больше пяти лет отдали служению в обители Благих Духов. Вы честно трудились во имя двухбережной веры, что достойно всяческой похвалы…
– О, что вы, отец Киннон, – смущённо откликается Воллет, потупив взгляд, как подобает перед Первым из первых.
– Не преуменьшайте своих заслуг. Ваши проповеди вселяют должный страх и почтение к Творцу мира в сердца прихожан. И, я уверен, многие грешники силой ваших молитв возвращены на истинный путь.