Воллет молчит. Согласиться с такой высокой похвалой неуместно, но неуместно и отрицать её, когда она произнесена главой норвейрской Первообители.
– Вы заслужили награду, – продолжает отец Киннон. – Вы станете первым священником Лоретта, возглавите обитель Священного Знака, главное братство этого города. Прежний первый священник, почтенный отец Веррен, три дня назад скончался на склоне лет.
– Скорбим и радуемся, – произнёс положенную формулу Воллет. «Радуемся» полагалось добавлять потому, что душа отца Веррена, без сомнения, отправилась в благой мир Правого Берега.
– Скорбим и радуемся, – откликнулся Первый из первых. – Но следует подумать о дальнейшей судьбе города и братства. На мой взгляд, вторые священники из Лоретта менее достойны первосвященства, чем вы, брат Воллет.
Сердце тяжело стукнуло в груди Воллета. Первосвященство в городе… Конечно, Лоретт не так велик, как его родной Норвейр, но, тем не менее, первосвященство значит много, очень много. Мало кому удаётся получить его, всего четыре года как став старшим братом и не достигнув ещё двадцати пяти лет. Это, пожалуй, больше, чем быть принятым в Первообитель, предложения о чём он ожидал от отца Киннона. В Первообители он ещё долгие годы оставался бы простым братом, одним из многих. А в Лоретте в его руках окажется власть, власть не только над помыслами прихожан, но и над другими братьями, которые будут обязаны во всём повиноваться ему. Власть над имуществом и землёй, что принадлежат братской и сестринской обителям Лоретта. И даже власть участвовать в заседаниях городского старшинства. Скорее всего, Лоретт относится к большинству городов, по закону которых первый священник имеет на это право. И, возможно, для него, Воллета, Лоретт будет только началом…
– Благодарю вас, святой отец, – низко поклонился Воллет Первому из первых. – Как ни жаль мне расставаться с братством Благих Духов, я не смею не покориться вашей воле.
– Святой отец… – заливаясь слезами, женщина упала перед Воллетом на колени. – Я должна покаяться: на мне грех, страшный грех…
– Встань, дочь моя. – Воллет помог ей подняться на ноги. – Пойдём, я отведу тебя к брату Киолну, исповеди принимает он.
– Нет, нет! – в ужасе воскликнула она, судорожно вцепившись в рукав Воллетовой рясы. – Прошу вас, выслушайте меня сами, только вы, благой отец первый священник, можете отпустить мне этот грех!
– Не я, не я, один лишь Творец мира.
Она дрожала, точно в лихорадке. Расширившиеся глаза горели нездоровым огнём. Золотистые волосы растрепались и свесились на лицо.
– Я так долго скрывала это, но не могла больше, и открылась моему отцу. И он сказал, что это страшный грех, и если вы не дадите мне прощения, душа моя навек будет проклята…