Жарким июньским днём, проходя по границе заповедника, услышал я громкий звук, похожий на звук от упавшего дерева. Звуки исходили со стороны зарастающей вырубки. Осмотревшись, я продолжил путь. Но стоило мне сделать всего несколько шагов, как послышалось медвежье рявканье и шелест раздвигаемых медвежьим телом кустов. Это заставило меня остановиться. Замер и медведь, успевший сделать в мою сторону несколько прыжков. Заросли кипрея и вейника мешали мне хорошо рассмотреть затаившегося зверя. Выждав, я пошёл дальше. И снова медведь сделал в мою сторону несколько прыжков. Зверь стремился напугать меня и заставить спасаться бегством, за которым неминуемо началось бы преследование. Нельзя сказать, что я совсем не испугался этих угроз. Однако, вместо того, чтобы побежать, я схватил увесистый булыжник и с силой ударил им по выступавшему из почвы валуну, громко при этом рявкнув. Наступила тишина. Взяв в руки камни и постукивая ими, медленно пошёл дальше. Зверь уже не пытался пугать меня. И только когда я удалился на несколько десятков метров от места встречи, я услышал позади себя недовольное ворчание. Наверное, это означало: «Шляются тут всякие». Приблизительно через час после этого я с камнями в руках шёл обратно, но медведя здесь уже не было, а поблизости от того места, где мы встретились, виднелась свежая метка. Зверь содрал кору со ствола пихты. Метка красноречиво говорила: «Моё!». Несмотря на эти предостережения я продолжал ходить по этой тропе, а в конце сентября того же года мне выпал случай отомстить косолапому за испытанное чувство страха.
Я появился на этом участке ранним утром, когда солнце ещё не взошло и травы покрывал иней. Несколько лет назад на этом участке уже зарастающей вырубки был сильный пожар. Нам удалось тогда локализовать пожар только с помощью бульдозеров, проделавших вокруг возгорания широкую минерализованную полосу. Сейчас, лишённая травяного покрова, глинистая почва хорошо сохраняла все следы проходивших по ней животных. Это и побудило начать обход своего участка с этой полосы. Выходя из-за поворота, я увидел стоявших на полосе лосиху и лосёнка. Вытянув шею, лосиха испуганно смотрела в сторону завалов из остатков растительности и дёрна, обрамлявших полосу с двух сторон. По поведению лосихи было видно, что её что-то сильно беспокоит за внешним обрамлением этой полосы. Спрятавшись в одном из внутренних завалов, я стал наблюдать за поведением лосихи. Вот она испуганно фыркнула и побежала в мою сторону. Вместе с ней бежал и лосёнок. Пробежав мимо меня, лосиха остановилась и стала снова смотреть туда, откуда чувствовалась угроза. Нетрудно было понять, что там, за обрамляющими полосу завалами, таится какая-то опасность. Это может быть охотящийся за лосихой браконьер, медведь или волки. Это побудило меня заменить в стволах ружья дробовые патроны на пулевые. Вскоре из-за завалов, клохча, выпорхнула тетёрка, что ещё раз подтвердило мою догадку – там опасность. Вскоре я заметил там какое-то движение, и в одном из просветов появилась огромная башка медведя. Он был от меня на расстоянии тридцати-двадцати пяти метров. Высунув в просвет голову зверь внимательно смотрел туда, куда только что убежали лоси. Будучи готовым к любому исходу, я громко кашляю. В ответ раздался короткий громоподобный рёв, который эхом прокатился по спящему ещё лесу. Зверь беззвучно исчез. Таким путем я отомстил своему обидчику, напугав и испортив ему охоту. Конечно, медведя интересовала не лосиха, а лосёнок, которого он вполне мог догнать на короткой дистанции.