– Когда я только попал в Заречье, Обряды сразу стали для меня самой интересной частью Посвящения, – сказал Арсений. – Очень занятное дело!
– Да, когда за тобой по пятам не идет Федор Кощеевич. Не каждый раз удается от него отделаться, – отозвался Митя, доставая из ножен серебряный кинжал. – Нам нужны корни, правильно я понял?
– Угу.
Митя вонзил клинок в землю, провел им вокруг тонкого упругого стебля, затем потянул растение вверх и вырвал его с корнем из сырого черного грунта.
– Мне нравится иван-чай. Хороший цветок, – вновь подал голос Арсений.
– Почему это?
– Ну, с ним мало проблем – он везде используется. Если тебя спрашивают, что нужно добавить в то или иное зелье, говори кипрей, он же иван-чай, и не ошибешься.
– Да, это точно. Кажется, это хорошее кровоостанавливающее средство. А еще он применяется в качестве успокоительного, – стал вспоминать Митя.
– Да, и против бессонницы он подходит, и от головной боли…
– И от поноса. Жаль, что не от словесного, – произнес Сева, до этого сосредоточенно собиравший корни кипрея.
Арсений мрачно покосился на Севу, а Митя только сверкнул улыбкой, понимая, что недвусмысленный намек Заиграй-Овражкина оказался очень к месту: собирать травы необходимо было в тишине, внимательно следя за своими действиями, чтобы передать растению правильную энергию.
– Кстати, Аленка просила поблагодарить тебя за то, что помог ей с Целительством. Жаба был восхищен ее работой, – обратился к Севе Арсений и удивленно взглянул на Муромца, который отчего-то вдруг рассмеялся.
– Не за что. Значит, все прошло нормально?
– Да, Густав даже не догадался, что она не сама справилась с заданиями.
– Замечательно.
– А., как у тебя? – Арсений затих, будто передумал спрашивать, но потом решил продолжить. – Как у тебя с той девушкой? С Олесей?
Сева ответил не сразу. Стряхнул с выдранного из земли корня остатки почвы, положил его в кучку таких же корней и только тогда поднял голову:
– А что у меня с ней должно быть?
– Ну, вы так долго встречались…
– Больше не встречаемся.
– Хм, ясно.
Снова воцарилась тишина, нарушаемая лишь песнями соловья.
– А я вот что хотел спросить! – воскликнул Митя, который не мог так долго молчать. – Что Жаба говорит по поводу Феншо? Что с ней?
– Ты же ходил ее навещать.
– Она ничего не помнит, кроме твоего пегаса.
– Вороного?
– А у тебя есть еще какой-то? – усмехнулся Митя.
– Густав Вениаминович не знает, что с ней.
– Как так не знает? – наконец и Арсений подключился к разговору.
– Странно это, да? Он не может понять, что с ней произошло. И главное, даже толком не знал, как ей помочь.