Вокруг царил, после тишины многодневного морского похода опьяняюще лаская слух, гулкий гвалт криков, скрипа, стуков и звона – на пристанях сновали толпы чернокожих носильщиков, перетаскивая по шатким сходням в глубокие распахнутые трюмы флейтов горы всевозможных мешков, ящиков, тюков. Тут же на пристани можно было встретить голландского купца первой гильдии, чинно идущего по каким-то делам в сопровождении готтентота-слуги; проворно снующих арабских торговцев или отчаянно спорящих между собой до хрипоты желтолицых надсмотрщиков. Здесь же невозмутимый чернокожий точильщик, стоящий под легким тростниковым навесом, окруженный устрашающего вида ножами и мачете, вертел ногой педаль своего колеса, с визгом и искрами проводя по вращающемуся камню кривым лезвием сабли. Нищие, дремлющие под сенью пальм; бродячий сапожник с короткой трубкой в зубах; знатный вельможа – вероятно, какой-то местный князек в ярких национальных одеждах, важно шествующий под огромным опахалом, которое нес за ним почтительно семенящий слуга…
В первый же день прибытия мы пришвартовавшись, пополнили запас провианта и воды, после чего отошли на рейд и встали на якоре. Отдав приказ: «Команде сойти на берег», я, сев в одну из шлюпок с Дэнисом и Элизабет, также покинул борт «Октавиуса». Син Бен У отправился на берег вместе с нами, по всей вероятности, решать какие-то свои делишки, и вскоре растворился в кипящем котле этого царства Голландской Ост-Индской компании…
Набережная с первого взгляда произвела на меня донельзя отталкивающее впечатление. Своими грязными и весьма мрачными портовыми сооружениями она напомнила мне ливерпульские трущобы. Сам Кейптаун был сборищем полнейших противоречий, которые меж тем чудным образом прекрасно уживались здесь: по-европейски христианизированный – но полный мусульман, с голландским стилем и обычаями – и в тоже время чисто африканскими манерами, царящими там. Это место было почти самой южной точкой Африки, где росли пальмы и кактусы, и тут же обитали удивительные животные, родной средой которых были ледяные полярные воды…
Однако я был немного разочарован подобным видом этого континента, о котором столько читал и слышал, представляя в воображении черных бушменов с копьями, преследовавших рычащего льва в жаркой саванне; эфиопов, ведущих караваны верблюдов по бескрайним пескам Сахары; чудовищного страшнолицего деревянного идола в болотах Анголы, которому в давние времена приносили человеческие жертвы…
Однако это был лишь крохотный клочок Африки, и в недалеком будущем я хотел войти на «Октавиусе» в устье Нила, дабы потом пройти через всю Африку от Египта до Кении и Танзании в озеро Виктория.