В тот день проснулся я поздно – на дворе стояла холодная, промозглая погода. Наскоро одевшись, я спустился вниз. Отца не было – он уехал в город по делам, мать стирала белье в корыте. Сколько уже лет она сама не делала этого! Прислуги у нас в доме не осталось совсем – три дня назад самым последним был рассчитан Якоб. Да и в самом доме, похоже, мы уже жили последние дни…
– Мама, – подошел я к ней. – Мне нужна пара шиллингов.
Мать вытащила из корыта мокрые, красные с непривычки, распаренные руки и устало посмотрела на меня.
– Ричард, ты же знаешь, что денег у нас совсем нет.
– Это нужно, мам, – сказал я. – Ты понимаешь, что я стараюсь для нас же.
Она вздохнула и поднялась наверх, после чего спустилась вновь.
– Ричард. Это все, что у меня осталось в запасе. Не говори папе.
С этими словами она протянула мне гинею.
– Спасибо, мам. К ужину не ждите – останусь сегодня на верфи – я поцеловал ее и быстро вышел из дома…
В этот день в заведении у Галлахера было не протолкнуться, однако мой столик был как всегда свободен. Я подошел к своей комнате и, быстро оглянувшись, приник ухом к двери Мулан. Она была у себя. Я четко слышал, как ее нежный голосок мурлыкал какую-то песенку на родном языке. Вероятно, она собиралась выйти на улицу. Я быстро прошагал к себе и, захлопнув дверь, принялся ждать. Через некоторое время ее дверь отворилась, и она вышла в коридор, продолжая что-то напевать про себя, а потом стала спускаться вниз, к черному входу. Я бесшумно вышел и последовал за ней.
Было слышно, как Мулан ласково сказала несколько слов кому-то и вышла во внутренний двор. Я спустился за ней и увидел лежащую на коврике у самого порога толстую серую кошку. Со слов Галлахера, это было единственное существо, которое обожала Мулан. Она постоянно подкармливала эту отвратительную тварь, обладавшую мерзким и мстительным характером, и та частенько ночевала в ее комнате. При виде меня кошка сгорбила спину и зашипела. Я с удовольствием отшвырнул ее пинком в сторону с дороги и последовал за Мулан.
Несколько кварталов я следовал за ней, прячась за углами и деревьями. Трудно было представить более нелепое существо, чем то, которым выглядела она в этот момент. Облачена девчонка была в бесформенный балахон, который был ей велик раза в два минимум, в руках была огромная корзина, на ногах – уродливые остроносые туфли. Вероятно, она шла на базар за какими-то продуктами. Сильный ветер рвал во все стороны ее одеяние, грозил вырвать из рук корзину или вообще смести это непонятное существо с мостовой прочь. Это была ее постоянная одежда, в которой она выглядела и жалко, и в то же время чрезвычайно комично. Прохожие нередко оборачивались ей вслед, кто просто с улыбкой, а кто, в особенности молодые люди, прямо прыскали в кулак. Мулан, ни на что не обращая внимания, словно в какой-то прострации шла к рынку. Я вдруг опять отметил про себя ее необычайное сходство с Бетой, но хорошо помнил, каким взглядом она смотрела на меня тогда – и этот взгляд глубоко запал мне в душу. Стараясь не терять ее из вида, я пробивался сквозь толпу вслед за ней на базаре, оставаясь вне ее поле зрения, что на самом деле сделать было легче легкого. Однако потом я приблизился к ней почти вплотную. Она купила кое-чего, и корзина уже существенно оттягивала ей руку. Тогда я решил вмешаться.