Так было и в этот вечер. Оставив Галлахера, я вернулся к своим товарищам и начал первый кон игры. Но как только объявили выход «несравненной юной азиатской жемчужины», как обычно именовали Мулан, мы разом замерли, бросив карты, трубки и стаканы, и как по команде уставились на сцену. Ибо в этот день мы, вопреки обычаю, сидели в самом первом ряду. Мулан всякий раз выходила в разном платье, отчего у меня было впечатление, что гардероб ее был необъятен. Изредка она надевала либо трико, либо сверкающие шаровары с расшитым орнаментом верхом – в любом своем обличье танцевала она бесподобно. Именно в последнем костюме она вышла сегодня и, спустившись со сцены, начала делать па между столиками. Иной раз она томным взором обводила сидящих за столами, что никого из них не могло оставить равнодушным – ибо ее взгляд в те минуты пленял и заставлял сердце метаться в груди как сумасшедшее, а дыхание останавливалось само собой. Она медленно приближалась к нам – никогда мы не видели ее так близко, и что-то так и хрустнуло у меня внутри, а все тело словно обдало кипятком. Я смотрел только на нее, но чувствовал, что у всех моих товарищей разом перехватило дыхание… Она совсем близко. Мулан, плавно выгибаясь в движениях, махнула веерами и начала по очереди обводить нас всех, начиная со Стентона, который сидел ближе всех к ней. Мы встретились с ней глазами, и я, глядя прямо в ее зрачки, мысленно обхватил ее руками и жадно прильнул губами к ее устам. Я словно почувствовал жар ее тела и даже на миг ощутил вкус поцелуя. Мгновенно я метнул в нее взглядом молнию, вложив в нее всю свою страсть и силу желания могучего самца, прошившую ее насквозь до самой глубины души. И вдруг… О боже! Узкие глаза девушки в момент дрогнули, расширились, она запнулась, допустила неверное движение, и краска залила ее лицо. Смущенно она посмотрела на меня как бы снизу, так как моментально опустила взгляд, и неожиданно в первый раз робко улыбнулась в ответ. Но тут же она резко развернулась и, быстро поднявшись назад на сцену, завершила танец. У меня было полное впечатление, что она оборвала его, не закончив. Во всяком случае больше, к великому неудовольствию публики, в тот вечер Мулан не вышла…
Стентон, как всегда первый из всей нашей компании, заметил это.
– О, старина Ричи! – со смехом поднял он свой стакан. – Тебе, я погляжу, наконец-то улыбнулась удача…
Поняв его намек, я победоносно усмехнулся. По части покоренных Стентоном женщин (равно как и разбитых сердец) ему среди нас не было равных. Если взгляд его падал на какую-то молоденькую и привлекательную особу, то она уже через некоторое время полностью оказывалась во власти этого опытного ловеласа. Однако именно Мулан была той самой первой особой, сразу давшей ему от ворот поворот, и Стентону не помогли ни все его умение прельщать и ни одна из многочисленных уловок. Для него это было поражение невиданной силы, и единственным, что могло хоть как-то утешить его, было то, что все, и Додсон также, пробовали подкатить к ней – и все получили тот же результат. С тех пор они как могли издевались в разговорах над ней, считая ее законченным недочеловеком. И теперь они ни на пенс не верили в мою удачу, просто реакция Мулан вызвала у них бурный приступ веселья, вероятно, под влиянием всех моих былых неудач. – Да, повезло! – сказал я, махом опрокинув в себя стакан. – И я пересплю с ней!