Появился Черногоров, министр МВД, низкорослый, живой, быстроглазый, но очень осторожный в словах и движениях. На каблуках, которые с каждой неделей становятся все выше, постоянно вытянутый, даже волосы зачесывает как у Элвиса Пресли, чтобы казаться выше ростом. Бросил на стол папку с бумагами, хлопнула так, словно взорвалась граната.
Все оглянулись в полной готовности броситься на пол, избегая осколков. Один Коган независимо уселся за стол, но и он вскочил, когда дверь открылась, вошел Кречет, высокий и широкий, не по-президентски стремительный, полный силы, что противниками охотно трактуется как недостаток государственной мудрости.
– Еще раз всем доброе утро, – сказал он отрывисто своим неприятным металлическим голосом. – Прошу садиться... Что вы в самом деле, как школьники? Вон даже наглый Коган...
Правительство осторожно рассаживалось, каждый на свое место, на Кречета поглядывали с опаской. Хоть и шутнул, но кто знает, не попасть бы под горячую руку. После неудавшегося переворота вернулся еще злее, по армии и в верхах прокатилась волна чистки. Неофициальной, но многие уволены, другие ушли сами, а кое-кто и вовсе исчез бесследно.
Кречет кивнул Краснохареву:
– Как продвигается бюджет?.. Хотя бы вчерне?.. А, Виктор Александрович! Давненько вас не видели. Чем порадуете в это хмурое утро?
Я развел руками. Видел меня Кречет позавчера, но при нашем темпе, это, в самом деле, давно. Краснохарев бросил на меня просительный взгляд, займи пока этого зверя, а я подготовлю бумаги, у меня их тут целый чемодан, разберусь, я сказал негромко:
– Закон об оружии... Даже не закон, а пока только ваш указ! Уже действует. Я утром видел, как сегодня один мужик чуть не застрелил другого. Тот раньше него пытался пролезть к прилавку.
Кречет зыркнул из-под тяжелых надбровных дуг, больше приличествующих неандертальцу, чем президенту:
– Да вы же ратовали горячее всех за свободу продажи оружия!.. Вот такая у нас интеллигенция: чуть своего добьется, тут же поворачивает оглобли. Но меня вы ж убедили? Хотя во все времена правители были против вооружения народца. Понятно, безоружных грабить проще. Даже те, кто к власти рвался под лозунгом разрешить свободную продажу хоть пулеметов, тут же запрещал продажу даже детских рогаток, едва опускал жирный зад в царское кресло.
Коган оглянулся на кресло Кречета:
– Но вы вроде бы уже опустили...
– Черт... – сказал Кречет уже спокойнее, – наверное, я все еще чувствую себя в оппозиции к власти. А интересы страны пока что... пока что!.. перевешивают личные. Да и хорошо знаю, что как только в какой-либо стране – примеров сотни! – принимали закон о свободной продаже оружия, то количество преступлений сразу падало в три-четыре раза.