Яузов хмыкнул, его красная рожа выражала презрение ко всему, что не покрыто погонами, только глаза были внимательными:
– И что же, Америка... то есть, Штаты, это вроде татар?
– Для них это было бы комплиментом!.. Не для татар, конечно. Для неграмотных повторяю: нет ни России, ни Америки. Есть биологический род людской, который быстро растет, размножается, мужает... В каких-то местах возникают опасные болезни, вроде Золотой Орды, цивилизации ацтеков, племен каннибалов, но остальная масса вполне здорова, берет верх, а эти болезни рассасываются... за исключением последней опасной болезни, что не осталась на своем континенте, а расползается по свету, опасно заразив уже почти половину человеческого вида. Эта болезнь страшна тем, что в первую очередь поражает психику: люди не понимают, что опасно заражены. В сознании укрепляется иллюзия, что как раз вот теперь начали жить хорошо, безопасно, сыто...
Он слушал с самым скептическим видом. Я начал злиться, наконец Яузов буркнул снисходительно:
– Бред какой-то. Но как обоснование некой новой военной доктрины – в самую точку. Мы вроде хирургов? А танковая армия вместо скальпеля?
– Мы фагоциты, – поправил я. – Есть в крови такое белые кровяные тельца, что бросаются к месту инфекции, дерутся, гибнут, а когда врага побеждают – их трупы либо выходят в виде гноя, либо растворяются в человеческом теле.
– А если не побеждают?
– Человек мрет, – ответил я зло. – Как помрет весь род людской, если не остановим болезнь штатовщины! США в тупике еще потому, что средние американецы... назвать их средними – это комплимент! – убеждены, что все лучшее создается у них в США. В том числе и культура, как они ее понимают. Из-за этого они отделены от европейской культуры Та хоть и почти рухнула под победным натиском американского хамства, но все же какие-то остатки сохранились!
Коломиец вдруг сорвался из-за стола, выпученными глазами смотрел на один из дальних мониторов, его ладонь вслепую шлепала по столу, словно ловил прыгающего кузнечика. Наконец ижящные как у музыканта пальцы нащупали пульт, он резко ткнул им в сторону главного экрана, словно выстрелил. Там вместо митинга на Красной площади появились люди в одинаковых одеждах, с одинаково угрюмыми лицами.
– Опять катастрофа? – спросил Коган, не поднимая головы.
Коломиец сказал счастливо:
– Патриарх Борис собирает под свои знамена молодежь!
Бумаги перестали шелестеть, на министра культуры воззрились с удивлением. Даже Кречет оторвался от чтения указов, которые вроде бы он сам составляет, переспросил: