– Сперли? – выдохнул Алешка.
– Похитили, – поправила его Танька.
– Или потеряли. Костя, а «Времена года»?
– На букву «Пы», – подсказал Алешка.
Четырех работ Павлова тоже на «вешалках» не оказалось.
– Филипыч! – позвал огорченный Истомин.
– Тута я.
– Кто сюда сейчас ходит? И что выносит?
– А никто. Висят себе картинки и висят. Я режим охраны соблюдаю.
– Ну, все-таки припомни.
– Да никого я сюда просто так не пущаю. Окромя педагогов и деканов. А чего случилось-то?
Алешка было открыл рот, но Истомин остановил его взглядом.
– Да нет, ничего. Просто несколько работ не на своих местах.
– Перепутались, значит?
– Значит, перепутались. Ну ладно, спасибо, Филипыч, мы пошли.
Филипыч проводил нас до двери и плотно за нами ее прикрыл.
– А чего это за мундир на нем? – спросил я. – Каких родов войск?
– Швейцарских, – усмехнулся Истомин. – Он до пенсии в каком-то ресторане швейцаром служил. Никак со своей формой не расстанется. В память о годах службы.
Мы вернулись в «Нашу гордость».
– Мне все-таки непонятно, – заметил я. – Кому понадобились ученические работы да еще за границей?
– Мне тоже, – пожал плечами Истомин. – Больших денег они не стоят.
– Элементарно, – сказал Алешка. – Этот вот швейцарец…
– Швейцар, – машинально поправил его Истомин.
– Этот ваш… Филипыч работал в ресторане. Там много всяких любителей искусства. Вот он для них и таскает картинки помаленьку. Тебе, Костя, надо все эти вешалки проверить. По всем буквам. «Бы», «Зю», «Пы»…
Откуда Алешка взял, что в ресторанах много всяких любителей живописи?
– Да, проверить надо, – задумчиво согласился Истомин. – Но это большая работа. Там тысячи единиц хранения.
– Легко, – предложил Алешка. – Танька сделает. Да, Тань?
– Если Лешка поможет, – усмехнулась Танька.
– Более-менее, – уклончиво согласился Алешка. – Но лучше Димка. Он у нас аккуратный. И трудолюбимый, так мама говорит.
– Вот что, ребята, – серьезно сказал Истомин, – не болтайте только об этом. Во-первых, это пятно на репутации лицея, и надо сначала в этом деле разобраться. А во-вторых, можно спугнуть похитителей. А это могут быть люди очень серьезные. Неспроста это все затеяно.
Он оказался более-менее прав, как выяснилось очень скоро…
Истомин и Танька проводили нас в вестибюль. Тут Алешка потоптался на месте и громко прошептал:
– А мне надо!
– Да вон туалет, – показал Костя.
– Я такой не люблю. Мне больше наверху нравится.
И не успели мы удивиться такой причуде, как Алешка уже поскакал на второй этаж.
Вернулся он довольно быстро.
– Ну как? – спросил Костя. – Порядок?
– Нормально, понравилось.
Когда мы расстались с нашими художниками и пошли к метро, Алешка вдруг стал еще более задумчив и вдруг остановился и сказал: