Вот наш любимый фургон со спущенными колесами, в котором мы с Алешкой жили летом. Он такой родной и близкий, что прямо захотелось снова оказаться под его доброй крышей.
Да, хорошие приветы привезла нам Танька.
– Это я рисовала, – объяснила она про фургон, – когда особенно без вас скучала.
На рисунке рядом с фургоном высилась наша любимая береза со скворечником, откуда торчала мышиная мордочка.
– Опять! – взвизгнул с возмущением Алешка.
Опять… В одно лето в скворечнике вместо скворцов поселилось семейство мышей-полевок. Но Алешка живо с ними расправился – переселил их в подвал нашего вредного соседа, который все время ворчал, что береза затеняет его грядку с клубникой, и грозился ее срубить (березу, конечно, а не клубнику).
– Ничего, – сказала Танька, убирая в папку рисунок. – Весной скворцы их выгонят.
Потом она стала показывать карандашные портреты наших летних друзей и знакомых. Получилось у нее очень похоже, все они узнавались с первого взгляда, но чего-то не хватало. Алешка очень внимательно эти портреты рассматривал, а потом взял свой карандаш и спросил Таньку:
– Можно?
Танька кивнула – она знала, что Алешка рисунок не испортит, а сделает его еще лучше.
– Это Рустам? – спросил Лешка.
Рустам. Или Рахим. Точно никто не знал. Продавец в нашем магазине.
– Я его сразу узнал. – Алешка прищурился и вытянул руку с листом подальше. – Только у него глаза другие.
– Какие? – удивилась Танька.
– Вот такие. – Алешка растянул глаза пальцами до узких щелочек. А потом чуть тронул карандашом рисунок.
– Здорово! – ахнула Танька.
Надо же – всего два штриха – и Рустам (или Рахим) ожил, засветилась в его узких глазах дружелюбная хитринка.
Алешка взял следующий рисунок – портрет дяди Юры. Это наш местный тракторист из деревни Пеньки. Он всегда немножко небритый и немножко лохматый. Очень хороший человек.
Еще пара штрихов, и дядя Юра тоже ожил. И сейчас, глядя на его портрет, очень многое можно было рассказать об этом человеке. Лицо задумчивого и растерянного добряка, который все время что-то забывает и не может вспомнить. Что-то теряет и никак не может найти.
А это наш дядя Боря, папин брат, танкист-полковник. Лешка всего лишь наметил морщинку возле глаза, а все тут же вспомнили, как дядя Боря говорит свою любимую приговорку: «Более-менее». «Боря, ты проголодался?» – спросит мама. «Более-менее», – ответит дядя Боря.
Тетя Зоя, жена дяди Юры, под Алешкиным карандашом вытянула губы в ниточку – сердится на мужа.
Тут Танька не выдержала и завопила:
– Лешка, ты волшебник!
– Ага, – лениво согласился Алешка. – Дед Мороз. Более-менее.