— Полчаса порой решают исход боя, — заметила принцесса.
— Ну да. Если есть, кому прийти на помощь, — скривился Монтроз. — Нет, оставаться нельзя. Я обещал. И вождь всё понимает, мы уж поговорили. Завтра поменяем лошадей — и ходу отсюда! Груз… — Он зло усмехнулся. — Груз в ближайший городок отвезут. Пусть Хоуэллы получат посылочку! Вдруг да обрадуются?
— Не слишком ли это рискованно? — спросила Мария-Антония. — Если ты передашь что-то, значит, ты поблизости, и…
— У меня есть план, — сказал Генри. — Очень зыбкий, ненадежный, поэтому я ничего заранее говорить не буду. Если выгорит — хорошо, нет — так и так помирать.
— Территории ведь большие, верно? — девушка снова заглянула ему в лицо. Таким она своего спутника еще не видела. — Можно скрыться…
— Не от детей равнин, — усмехнулся Монтроз. — Гоняйся за нами только «ящерки», можно было бы отсиживаться в прерии хоть год, хоть два, не нашли бы. Но от аддагезов прятаться смысла нет. Это делакоты — относительно мирное племя, а те спокон веков только и делают, что по Территориям врагов гоняют. Мне от них не уйти. Придется прорываться к цивилизации. Там… не знаю, — завершил он резко. — Пока ничего не могу сказать. И пойдем уже…
— Куда ты меня ведешь?
— К шаману. Пусть посмотрит на тебя, — коротко ответил Генри. — Может, придумает что-то против твоего заклятья… — Он хмыкнул: — А правы были твои колючки, когда не пускали тебя со мной. Видишь, в какую передрягу угодили!
— Ничего, мы ведь еще живы, — хладнокровно ответила принцесса. — Меня больше интересует, кто заплатил аддагезам за твою поимку!
— Да кто угодно. «Ящерки», «кэмы», кто теперь еще в курсе, я понятия не имею, — сказал Монтроз, и невысказанные слова повисли в воздухе.
Это могли быть и Хоуэллы, поняла девушка. Они подогревают интерес к добыче. Кровавая резня им не нужна, поэтому делакотов не тронули, но Генри станут загонять, как дикого зверя. Но он человек, усмехнулась принцесса, и он умнее и находчивее, чем может показаться!
— Пришли, — предупредил Генри. — Подожди тут…
Он нырнул в темноту очередного жилища из шкур, через некоторое время высунулся и поманил Марию-Антонию рукой.
— Заходи.
Она пробралась внутрь, неловко уселась рядом с Генри, попытавшись так же скрестить ноги. Привыкнув к тусклому освещению — едва тлеющий очаг мало что давал рассмотреть, — увидела, наконец, хозяина…
Это был старик — Мария-Антония затруднилась определить, сколько ему может быть лет, по лицам делакотов возраст читался скверно, — но старик еще очень крепкий, каким бывают древние могучие деревья. С изборожденного глубокими морщинами, высохшего лица смотрели яркие черные глаза, будто бы вовсе без белка, словно дыры в никуда, в безбрежную пустоту, что открывается за припорошенным звездами небом… Совершенно седые волосы, заплетенные на висках в косы, нечесаной гривой падали старику на спину, которую не согнули годы. Узловатые руки в переплетении вздувшихся вен перебирали что-то вроде четок, но Марии-Антонии не хотелось приглядываться, что заменяет бусины, отчего-то ей казалось, будто ей не понравится это открытие.