зимние пальто, и так и остались стоять, молча и со смущенным видом, до тех пор, пока она не
вернулась с врачом Лауры, средних лет японцем, с успокаивающим баритоном. Доктор Окада
рассказал нам о состоянии моей мачехи, применив при этом множество профессиональных,
медицинских терминов.
- Я ничего не понимаю,- беспомощно сказала Люси. - Что все это означает?
- Мне очень жаль,- сказал доктор Окада. - Ее сердце слабеет, а трансплантацию она не
выдержит. Боюсь, что это только вопрос времени. Может быть один день, а может и того
меньше.
У Люси земля ушла из-под ног. Она навалилась на меня, сотрясаемая рыданиями. Ее слезы
намочили мою футболку, я успокаивающе гладила ее по спине. В это же время, я почувствовала,
что сама отключилась. Отключила все системы. Боль унеслась прочь, и на меня навалилась моя
старая спутница - апатия. Мне снова предстояло взять все в свои руки, как я делала все эти годы,
заботясь о матери. Нужно будет обсудить подробности, составить планы и не спускать глаз с
сестры. Вся ответственность лежит на мне, потому что никого другого нет.
Ашер прикоснулся к моей руке, а я посмотрела сквозь него. В моих планах на сегодняшний
день, его не было. Я не могла заниматься еще и им. Он сглотнул и убрал руку.
- Вы можете пойти к ней. По очереди,- сказал врач, и вскоре ушел.
47
Коррин Джексон – Прикосновение: Сила вечной любви
Corrine Jackson – Ignited (Die Macht der ewigen Liebe)
(Похитители чувств #3 / Sense Thieves #3)
Люси продолжала всхлипывать, но уже тише. Дрожа, она оперлась на меня, икая и потея,
как взвинченный ребенок. Я немного отстранилась, и увидела, какие у нее красные глаза и
шокированное выражение лица.
- Люси, хочешь пойти к ней первой?
Она кивнула.
- Пойдем,- неожиданно мягко и дружелюбно сказала Лотти. - Я покажу тебе, где она лежит.
Она бросила на меня сочувствующий взгляд, после чего я вспомнила, что она в один день
потеряла и родителей и брата. Она взяла Люси за руку и увела ее, оставив меня наедине с
Ашером. Я отошла от него и села в голубое кресло. Стены комнаты были покрыты веселыми
полосатыми обоями, а передо мной, висело типичное для больниц полотно, на котором
изображены яркие цветы. Неужели кто-то всерьез думал, что такая картина может утешить,
когда ты думаешь только о том, что твой родной человек, никогда не выйдет из больницы и не
вернется к жизни? Идиоты!
- Реми?
Ашер повторял мое имя, пока я не посмотрела в его сторону.
- Все в порядке?
Наверняка, он прочитал мои мысли, поэтому лгать не имело смысла.
- Моя мачеха при смерти, потому что я, это я. Нет, Ашер, совсем не в порядке.