Ее крик привлек ненужное нам внимание, поэтому Ашер попытался ее успокоить. Он не
мог даже посмотреть на меня. Лотти тоже подошла к Люси, и я воспользовалась моментом, пока
все отвлеклись, чтобы шатаясь, уйти от них. Мои дрожащие конечности скоро подкосятся, но я,
одной лишь силой воли, заставила себя двигаться дальше, даже когда начали стучать зубы и
появился озноб. Я шла дальше до тех пор, пока не обнаружила вывеску, указывающую на
больничную часовню. Я слегка нажала на деревянную дверь, и она открылась. Войдя в
полутемное помещение, я с облегчением вздохнула, когда увидела, что внутри никого нет. Я
истратила все силы, поэтому забившись в самый дальний и темный угол, я села на лавку и
согнулась, когда меня прошиб холодный пот, и подступила тошнота.
Я должна была заплакать. Я хотела, но не могла. Слишком сильные были боли.
Должна сказать, то обстоятельство, что я выросла с Дином и моей матерью, научило меня
справляться с болью. Когда я поняла, насколько сильно мой страх подзадоривал Дина, я нашла
способы бороться с этим. Мой отчим направлял мои чувства, как оружие, против меня же самой,
поэтому я похоронила все свои эмоции. Этим я занялась и сейчас. Когда дрожь прошла, я
выкопала такую большую яму, что практически могла утверждать, что перестала что-либо
чувствовать.
Почти.
Во время похорон, я спряталась за большими солнцезащитными очками и наблюдала за
тем, как мою мачеху хоронили вдалеке от ее родины. Присутствовали только Блэквеллы, моя
сестра и я. Это было неправильно. Стольким людям нравилась моя мачеха, она заслужила, чтобы
54
Коррин Джексон – Прикосновение: Сила вечной любви
Corrine Jackson – Ignited (Die Macht der ewigen Liebe)
(Похитители чувств #3 / Sense Thieves #3)
эти люди находились рядом в этот момент, чтобы чествовать ее жизнь и скорбеть о ее смерти.
Мой отец должен был быть здесь, чтобы оплакивать свою жену. Однако он даже не знал, что она
мертва.
Моя вина. Моя вина. Моя вина.
Казалось, мое сердце бьется в такт этим словам.
После богослужения, мы поехали домой к Лотти. Она снимала двухкомнатную квартиру, в
которой жила все это время, пока заботилась о Лауре. Так как сейчас, в квартире находились
четыре человека вместо одного, она казалась битком набитой. Печаль, витающая в воздухе,
делала его тяжелым. Каждый вдох, был как тренировка на выносливость. Несмотря на холод, я
прошмыгнула через раздвижную дверь гостиной на небольшой балкон. Свернулась калачиком
на шезлонге и спрятала ноги под подол моего черного платья. Казалось, даже серое небо,
скорбит по моей мачехе; оно проливало слезы, которых не могла пролить я. Дождь лил на