Михаэль вздрагивает от накатившей тревоги. Что-то должно произойти! Да! Он вспоминает, что через два месяца его вновь сошлют на границу, а еще через неделю его дом, его сад и все вокруг зальет огнем. Вместе с ней. Он должен немедленно ее предупредить! Она уедет и близкая война двух кланов прокатится бесконечно далеко! Но не может выдавить и звука!!!
Девушка-ночь шагнула вперед, но тут же замерла, стоило смотрителю шевельнуться и простонать. Токсин побуждал воспоминания, хорошие и плохие, кошмарные и полные неги. Как повезет — таким и будет последний миг.
Всего одно слово! Не будет огня, смерти. Не будет кровавого пути мести длиной в целую жизнь!
Тоненькая рука занесла над кроватью заточенную до состояния шила вилку. Работа будет сделана. Новое тело не означало новой судьбы — иначе убрали бы потайные пломбы с запасом яда, который так легко подцепить зубчиком вилки, с улыбкой пробуя угощение. Не было бы противоядия и еще пары-тройки тайников в теле, положенных убийце, но немыслимых для обычной девочки. От нее все еще ждут службы. Смерть единственного виртуоза, способного держаться вечность за счет силы источника, сделает крепость беззащитной. Вызванное в ночи подкрепление получит воздушный коридор от Долгоруких, которые с великим удовольствием поприветствуют падение места, подаренное несостоявшимся вассалам. Самим им штурмовать собственный подарок — потеря лица, но если это сделает кто-то другой, то забавный эпизод с испанцами, предпочетшими таким великим и важным Долгоруким другого господина, рано или поздно будет забыт. А сами Долгорукие получат шанс вернуть утраченное — но это будет проблема не Светланы, а Князя. А может быть, даже его сына. Артем… Артем поймет. Для него долг важнее конкурса. Максим… Максим не простит. От мелькнувшего хмурого облика, внутри что-то дрогнуло. И неожиданно родило новую мысль — дикую, невозможную для инструмента.
Одно слово! Не будут живьем гореть города, неспособные раскаяться в том, о чем даже не знали.
А чего хочет она?
— Еле-е-енн-а-а, бе-е-еги-и-и, — сжав простынь до хруста в пальцах, плача простонал Михаэль. И проснулся.
Вокруг по-прежнему была спокойная сентябрьская ночь.
Старик выдохнул и растекся по кровати, тяжело дыша. Щеки блестели от слез, простыня пропиталась потом. Прошлое накатило неожиданно, умудрившись вытянуть что-то живое из каменного сердца.
— Полезно помнить, почему живешь, — успокоившись, Михаэль принялся неспешно перестилать кровать. — Вот отомщу и умру.
Девиз, превративший среднего «учителя» в «виртуоза», не был чем-то необычным. На самом высоком ранге все жили целью, не давая себе умереть даже когда медицина отходила в сторону и удивленно поцокивала. Но, зная титул того, кого назначил главным виновником Михаэль, абсолютное большинство полагало, что жить ему — еще очень долго.